Игра на минном поле
Шрифт:
— Пока нет! Веди к технике. Да, ты уверен, что мы доберемся до Кабула без проблем?
— Я надеюсь на это, — ответил Ниврай, — от случайностей не застрахован никто.
— Если встретим патруль натовцев?
— Этим плевать, кто куда едет, лишь бы их самих не тронули, а местная дорожная полиция не страшна, за сто долларов она пропустит хоть грузовик с оружием. Сейчас, когда будущее не определено, когда так называемые силы по поддержанию мира эвакуируются из Афганистана, каждый думает о том, что будет дальше. И прогнозы далеко не радужные. Талибы уже сейчас хозяйничают на юге, после вывода войск западной коалиции при поддержке
— Доводили, — ответил Седов, — никто не желает подыхать непонятно за какую власть. Тем более власть, которая не станет ждать талибов, а покинет страну вслед за натовцами.
Ниврай кивнул:
— Это верно!
— Веди к машинам, Асад.
— Прошу, здесь недалеко.
Седов подал сигнал офицерам группы идти следом, сам же пошел вместе с агентом внешней разведки.
По пути Ниврай сказал:
— Мне передали, что одного из вас, возможно, предстоит доставить к российскому посольству. Вы же об этом молчите.
Командир отряда обернулся, позвал французского капитана Лероя. Тот, ускорив шаг, догнал Седова:
— Слушаю.
— Мы не решили, где удобнее всего остановиться тебе.
— Не понял, разве я и группа не одно целое?
— Одно, Хакер, но тебе предстоит работать практически в стационарном режиме, по крайней мере в ближайшее время. Поэтому относительно тебя рассматривались два варианта. Либо оставляем тебя в посольстве, что безопасней, либо ты следуешь на временную базу, где будет размещена группа.
Лерой, не думая, ответил:
— Я буду со всеми!
— Но это небезопасно.
— О чем вы говорите, командир? Да в посольстве, конечно, комфортно, удобно, уютно и так далее, но уверены ли вы, что в дипломатических миссиях нет человека, связанного с моджахедами? Я склонен думать, что «крота» в посольстве нет, а если он есть? Тогда вся моя работа не будет стоить и ломаного гроша. О ее результатах будете знать и вы, и талибы.
— Я понял тебя, Хакер!
Седов повернулся к Нивраю:
— В посольстве никого не оставляем, группа в полном составе разместится на временной базе.
— Хорошо, — ответил Ниврай.
Подразделение вышло на южную окраину «зеленки». Там стояли автобус и пикап. Первый был забит какими-то тюками.
— Что это? — спросил Седов, указывая на автобус.
— Вы имеете в виду баулы? Там тряпье разное, есть и мешки с мукой, и пара бидонов с хлопковым маслом. Везти вас в Кабул открыто было бы опрометчиво, а так безопасней. На дороге полно таких автобусов и грузовиков. Я имею в виду загруженных разным товаром.
— И нам придется устраиваться среди баулов, мешков и бидонов?
— Есть другой вариант, Седой, кузов пикапа. Шесть человек поместятся в нем, но тогда вряд ли мы доедем не только до Кабула, но и до Чарикара, а скорее всего, нас остановят у тоннеля перевала Саланг.
— Понятно.
Командир отряда отдал приказ бойцам группы занять места в автобусе. Впрочем, офицеры устроились неплохо. Седов прилег на большой мешок с тряпьем у передней части, за пассажирским сиденьем, которое занял Ниврай, до этого представивший своих людей, исполнявших роль водителей, Бакира Шахри и Юсуфа Луджини. Старый автобус «Тойота» выехал на
Шестьдесят километров проехали без проблем за один час двадцать минут. Когда въехали в тоннель, Лерой подполз к Седову:
— Командир, это и есть тот самый Саланг?
— Да, а что?
— Это здесь погибло много советских солдат?
— Здесь, Хакер, во время афганской войны произошли два случая массовой гибели советских военнослужащих. Тоннель имеет длину в два километра семьсот метров, а вместе с выходными галереями три тысячи шестьсот метров. Движение было односторонним, проезжая часть всего шесть метров. 23 февраля 1980 года в День Советской армии и Военно-морского флота в результате дорожно-транспортного происшествия советская колонна остановилась в тоннеле и, несмотря на то что в нем была установлена вентиляция, восемнадцать военнослужащих задохнулись выхлопными газами. Другой случай произошел 3 ноября 1982 года, более масштабный. При взрыве бензовоза вне тоннеля образовалась пробка, соответственно встали машины и внутри. Тогда погибло более пятидесяти шести советских военнослужащих и большое количество гражданских лиц — афганцев. Сообщалось о ста семидесяти шести погибших. Саланг — стратегический перевал в горах Гиндукуш, связывающий северную и центральную части страны. В годы гражданской войны между Северным альянсом и талибами Саланг стал естественной преградой, и в 1997 году тоннель был взорван, чтобы не допустить продвижения талибов на север. В 2002 году после объединения страны тоннель был вновь открыт. Кстати, строили этот перевал московские метростроевцы.
— Да-да, — проговорил Лерой, — это страшно — задохнуться в тоннеле, неужели никак нельзя было выйти на воздух?
— Ты забыл, какова длина тоннеля?
Лерой вздохнул:
— Конечно, две тысячи семьсот метров. Если оказаться в центре загазованного тоннеля, то до выходов не дойти. Жаль, ваши парни и местное население погибли от случайного стечения обстоятельств.
— Ты знаешь, Хакер, иногда обстоятельства решают все.
— Знаю!
— А теперь сядь на свое место, без тебя тесно.
В 16.25, миновав и дорогу, и улочки Кабула, автобус въехал на территорию двора большого участка дома Ниврая, участка, обнесенного трехметровым забором, через который были видны только крыши близлежащих домов да купол и минарет мечети.
Бойцы вышли из автобуса, отряхнулись. Седов осмотрелся:
— Неплохо живешь, Асад! Это целая усадьба.
Ниврай улыбнулся:
— Кто как работает, тот так и живет. Я хорошо зарабатываю на строительстве зданий в центре города. Для себя же выбрал южную окраину, здесь тихо и спокойно. Американцы почти не появлялись, да и местные правоохранительные органы заезжают не часто. Так что мой дом — хорошая база для небольшой группы. Пойдемте, я покажу вам свое, а теперь наше общее, пусть и временное жилище.
Ниврай провел Седова в свой дом, где Седой встретил женщину в национальной одежде, в платке, но, как ни странно, с открытым красивым приветливым лицом.
Ниврай сказал:
— Это моя сестра Наима.
— Очень приятно, Седой! Насколько мне известно, ваши женщины не должны показывать лица чужим мужчинам.
— Не должны, — усмехнулся Ниврай, — но только не Наима. Своевольная девушка, ей бы мужчиной родиться. Ну совершенно не слушает брата. А все почему? Потому что год прожила в России.