Игра на опережение
Шрифт:
— Хватит! — махнул рукой Забельский. Его лицо побагровело до свекольных кондиций. — И долго я, по-твоему, должен терпеть этого подонка возле себя? Зачем мне это все слушать?
— Вы предпочли бы ничего этого не знать? — спросил Колобов.
— Но есть же какой-то предел… — Губы Забельского задрожали. — По-твоему, я должен и дальше улыбаться ему при встрече, расспрашивать, как чувствует себя наша Машенька, как если бы я был ему родным отцом? Дошло до того, что я уже не могу разговаривать со своими девушками о чем захочу!
— Полагаете, вы все узнали, что хотели? — спросил Колобов.
— Если ты про Ансара… — замялся Григорий Иванович. — То, пожалуй, все. Но он мой партнер, он хочет знать, с кем имеет дело. Справедливости ради, этому он научился от меня. Моя школа. А он был у меня первым учеником. Но этого слюнявого Рустама я больше не желаю ни видеть, ни слышать. И больше никто не должен его видеть и слышать, даже его жена Маша! — с нажимом, сдавленно говорил он побелевшими губами. — Для нее же и ее будущего ребенка так будет лучше, ты меня хорошо понял?
Колобов не успел ответить. Раздался телефонный звонок по аппарату с гербом, связанному с правительственными вертушками, и они разом замолчали, взглянув друг на друга.
— Кажется, началось, — пробормотал Забельский, глянув на часы. — Даже скорее, чем я думал. Как ты думаешь, это кто?
Колобов показал на потолок.
Забельский выдержал паузу и, сняв трубку, постарался изобразить доброжелательную улыбку.
— Алло, я слушаю вас!
В трубке сначала послышалось нечто вроде вздоха. Похоже, звонивший еще не решил, с чего начинать разговор.
— Здравствуйте, Григорий Иванович, это Анисимов вас беспокоит.
— Здравствуйте, Петр Сергеевич, давненько нам не приходилось с вами разговаривать… Чем обязан?
— Вы не могли бы ко мне подъехать, прямо сейчас? Есть срочный разговор.
— М-м-м… Вы же знаете, Петр Сергеевич, я не в силах вам отказать. Если приеду через полтора часа, это нормально?
…Муж Маши Любезновой Рустам через полчаса выехал из поселка Чижи под предлогом поездки к родственникам.
Примерно через пятнадцать минут езды он достал сотовый и, держа одной рукой руль, стал звонить медсестре Зине Коростелевой.
— Зинуль, это я… Не поверишь, дорогая, еле вырвался. У меня в запасе три, нет, четыре часа. А может быть, и вся ночь. Ты как?
— Н-не знаю… А вы правда еще не расписаны?
— Зиночка, мы договорились перейти на «ты»…
— Я еще не привыкла, но постараюсь. Так вы… ой, ты мне не ответил.
— Что тебе сказать… Ты не представляешь, какие ошибки может делать такой парень, как я, когда ищет свой идеал. Я слишком долго его искал. И мне уже показалось, что Маша та самая, о ком я грезил, но это длилось, пока я не встретил тебя… И потому я сейчас лечу к тебе на крыльях мечты!
— А вы думаете…
— Зиночка, ну опять ты забыла…
— Ну хорошо, а ты думаешь, что потом не встретишь другую девушку, еще лучше… Что там у тебя, Рустам, Рустамчик? Что там грохнуло? Я тебя не слышу.
Джип Рустама, потеряв управление, вылетел на встречную полосу и столкнулся лоб в лоб с тяжело груженным самосвалом, который тоже не успел свернуть. Он погиб мгновенно, по-прежнему держа трубку мобильного телефона у своего уха, в которое беспомощно бился девичий голос:
— Рустам, почему ты молчишь, что случилось?
Когда через полчаса здесь же проезжал «мерседес»
Забельского с охраной, им пришлось затормозить ввиду образовавшейся пробки.
— Почему стоим? Что там случилось, узнай, Сережа… — устало сказал проснувшийся Григорий Иванович телохранителю. — И скажи, мы очень спешим. Нас в Белом доме ждут.
Тот вылез из машины, потолкался среди гаишников, кому-то из них сунул один портрет Франклина в серо-зеленом обрамлении, и гаишник сразу засуетился. Сережа через несколько минут вернулся.
— Ну что там случилось?
— Чайник там, с Кавказа. Говорят, вел машину и одновременно базарил по сотовому. Ну, дело обычное — руль не удержал, и самосвал ему в лоб. Тот водила вроде ничего, а этот сразу насмерть.
— Боже, какой ужас, — вздохнул Григорий Иванович. — В цивилизованных странах давно запретили водителям пользоваться сотовыми, а мы все чего-то ждем.
— Сейчас мы ждем, когда освободят нам дорогу… — Сергей кивнул на гаишников, расчищавших перед ним трассу, отгоняя машины и людей.
…Григорий Иванович Забельский прибыл к вице-премьеру правительства Петру Анисимову с опозданием.
Вице-премьер был в кабинете один.
— А Ильи Михайловича разве не будет с вами? — спросил Забельский, сощурившись, когда они обменялись рукопожатиями.
— Ну, раз у вас возник такой вопрос, длинных предисловий не потребуется, — сказал Анисимов, показав гостю на стул.
— Насколько я понимаю, речь пойдет о предстоящих торгах «Телекоминвеста», — осторожно сказал Забельский.
Анисимов ответил не сразу. Сначала испытующе посмотрел на гостя.
— Илья Михайлович, кстати говоря, тоже ожидается с минуты на минуту. Но я хотел прежде поговорить с вами…
Он прошелся по кабинету, обдумывая первую фразу.
— Скажем так… Судя по разговору, состоявшемуся у меня с господином Любезновым в английском посольстве…
— Извините, Петр Сергеевич, я в курсе вашего с ним разговора. Он вам все рассказал по поводу видеокассеты, где вы с Олей… Вы видите, я выложил карты на стол. Поэтому не будем терять время. Выложите свои. Мы еще не знаем настоящей цены каждой минуте, которую Оля Замятина проводит в заложницах.