Игра на жизнь, или Приключения эльфийки. Дилогия
Шрифт:
А я разозлилась еще сильнее, мало того, что Илиси мне устроила, так теперь еще и Улик будет истерики закатывать? И не сдержавшись, я тоже сжала кулаки, и инстинктивно выступив вперед, и подняв подбородок, начала гневно кричать в ответ:
– Мы ходили в лес погулять! И нашли нечаянно дыру в ограде, я хотела вас позвать сразу, но связи не было почему-то, звонила то тебе, то Солу, то Фарису, но дозвониться не получалось! Мы решили отойти подальше и связь заработала. И не надо на меня орать! Может этих дыр вообще не одна! Надо их быстрее заделывать, а не истерики устраивать!
Из-за моего крика лицо у Улика вытянулось, будто он не ожидал от меня такой реакции, а может его моя информация так сильно поразила, Ллос его знает! А когда я закончила свою речь, то весь его гнев тут же испарился, и на его место пришли собранность и сосредоточенность.
Он через медальон созвал всех эльфов-защитников. Я же дала им в помощь Каспера, чтобы он помог найти то самое место разрыва, и мы с Илиси быстро отправились в свои комнаты, чтобы спрятаться в подпространственных карманах.
Уже перед самым нашим домом, Илиси вдруг придержала меня за руку и со слезами на глазах запричитала:
– Прости меня Мари, я совсем не подумала об опасности, и спасибо, что не выдала….
– Илиси забудь об этом, давай быстрее по домам, а то мало ли, вдруг на нас сейчас нападут!
И я подтолкнула ее к входу в ее комнату, а сама направилась в свою.
Вернувшись в свою комнату, я сняла с кровати матрас, одеяло и подушки и потащила их в свой шкаф.
К сожалению, у меня не было времени заняться его обустройством, и все что я в него впихнула за эти дни, тупо валялось по всей комнате размером три на четыре метра. Правда Илиси говорила, что подпространственный карман безразмерный. И его можно постепенно увеличивать. Но я пока ограничилась таким размером. Тем более, если взглянуть в меню, то можно все вещи увидеть в отдельных ячейках и доставать их через мою сумочку, конечно, перед этим переместив их в слоты находящиеся в сумочке.
Захлопнув за собой дверцу шкафа, я стояла с постельным бельем в руках посреди страшного бардака, в комнате без окон с мягким теплым светом, струящимся из стен. В принципе с интерьером подпространственной комнаты тоже можно было поработать, но у меня же просто катастрофически не хватало на это времени. Постоянно надо было куда-то бежать, выполнять какие-то задания. Вот и результат.
Отодвинув в сторону приличную кучу из овощей, я положила матрас с подушкой, и сверху расстелила постельное белье. Вот она прелесть цифрового мира – никакой грязи от овощей.
Усевшись на матрас, я первым делом написала письмо Алексу, рассказав обо всех своих подозрениях, при этом почему-то умолчала о знаках внимания Улика. Даже не знаю почему я скрыла это, но мне показалось, что это слишком интимные подробности, и вообще не хотелось выглядеть дурой, когда окажется, что это ничего не значит.
Прочитала письмо от тетки, в котором она просила, чтобы я писала почаще, и о том, что Сашка почему-то не появлялся в нашей квартире, хотя уже вернулся в город, и не показывается на глаза ни ей, ни собственной матери. Тетя пыталась узнать у меня, почему он так себя ведет.
Пришлось рассказывать ей правду, все же держать ее в неведенье, как минимум глупо. Мне ведь придется куда-то возвращаться через десять лет. И тетя будет единственным близким человеком, не считая моей двоюродной сестры, но я уверена, что за эти годы Катя уже замуж выйдет и детишек нарожает, и зачем ей будет нужна сестра-инвалид?
Катя и так постоянно ревновала меня к своей матери, так что сомневаюсь, что она захочет мне помогать восстанавливаться первое время.
Да, может быть, мне и восстановят мой позвоночник, но скорее всего мое тело за десять лет просто превратиться в рухлядь, и мне придется мучительно долго восстанавливать его, чтобы вновь научиться ходить.
Я передернулась от этих мыслей. Всю эту информацию я читала на форумах клиники Центурион, пока занималась подготовкой к погружению в капсулу. У многих людей, даже после операции восстановительный период был очень болезненным и проходил года два или три, не меньше, прежде чем люди вновь учились ходить.
Я даже не представляю, как я все это вынесу, после такой-то жизни. И я посмотрела на свои ноги и руки, и даже выпустила крылья, чтобы и на них полюбоваться в зеркале, что висело на дверце шкафа, напротив которой я разложила свой матрас.
Мне будет уже сорок два, когда я окажусь в реальности. Моей тете сейчас сорок пять, и она уже давно не встречается с мужчинами и живет только ради дочери и скорее всего ради будущих внуков. И это при том, что она, выглядит еще очень даже неплохо. Следит за собой. А как буду выглядеть я, после болезни? Кому я там, в реале буду нужна, через десять лет?
Наверное Сашка тоже об этом подумал… И ждать меня десять лет, а потом смотреть на мое уродливое тело, живя рядом не захотел…
Мне опять стало жаль себя, и я еле удержалась, чтобы не всхлипнуть.
– Мали, тебе плохо? – вдруг раздался рядом голос Каспера, и я вздрогнула от неожиданности.
Он медленно проявился и завис напротив меня в воздухе. И я впервые увидела, как мой призрак нахмурился.
– Мали? – опять переспросил он.
А я растеряно уставилась на духа воздуха, опять понимая одну простую вещь – даже это маленькое существо имеет очень развитый интеллект, слишком развитый…
Он подлетел ближе и положил свою призрачную ладонь мне на щеку, и я ощутила легкий холодок.
– Мали? – опять переспросил он, оттопырив свою нижнюю губу, которая начала подрагивать, будто, он как маленький ребенок, на которого вдруг перестала обращать внимания мать, собирался заплакать.
– Все хорошо Каспер, – ответила я, улыбаясь, и подняв руку, попыталась погладить его по голове, но рука тут же провалилась в пустоту, и я ощутила лишь легкий холодок.
– Щекотно! – тут же захихикал Каспер и, отлетев от меня, неожиданно врезался в стенку, и сделал вид, будто ударился головой, сполз по стеночке на пол, а вокруг его макушки залетали маленькие птички.