Игра по чужим правилам
Шрифт:
– Чего? – настороженно спросила Ира.
– Завтра можешь в школе задержаться до трех часов?
Завтра? В три? Она еще не знает. Саша вот-вот придет… Может, он ее куда-нибудь пригласит? Может, он сейчас смотрит на нее? А она с Лешкой… И подошел он близко, и стоит так, словно о чем-то важном договаривается… О свидании.
– Зачем тебе? – заторопилась Ира, невольно отступая назад.
– Пойдешь со мной на педсовет?
Лешка отвел глаза, и Ира вдруг вспомнила. Щукина с Пулейкиным заперли в кабинете химии в наказание за что-то, а они ушли, сделав так, что кабинет остался закрытым. Химичка в панике решила, что мальчишки выбрались через окно, а
– Возьми Леночку.
Отговорка неубедительная. Но так хочется отказаться, потому что ей сейчас не до Щукина. Лешку жалко. Он, конечно, обидится, и от этого у Иры испортится настроение. А хорошее настроение ей сейчас так важно. Светлое, струящееся…
Лешка смотрит на нее исподлобья. Глаза прозрачно-серые, брови густые, челка падет на лоб. Ира знает, почему он подошел именно к ней, а не к Ленке, с которой у него роман. Когда им было по десять лет, они вместе с Лешкой ходили в бассейн. Она уже не помнит, кто побеждал. Вместе с ними в группе из класса еще был Валька Шуховской и Мишка Бусаров. Ира бросила занятия, когда надо было сдавать юниорские зачеты, Мишка с Шуховским продержались еще год, Щукин занимался дольше всех и лишь недавно сделал выбор в пользу науки – собрался в какой-то институт поступать, явно не физической культуры. Всех четверых до сих пор отличает прямая спина и широкие плечи. Ох уж эти плечи! Ни в одно платье не влезешь!
– Митька и ты. – Лешка хмурится, жмет губы. Кому приятно просить? Да еще предчувствовать, что могут отказать? Всегда сильный, а тут вдруг попал в зависимость от чужого желания.
Митька Парщиков наверняка уже подготовил речь – он скандалист и правдолюб, бодаться с учителями – его любимое занятие. Теперь Лешке нужна девчонка. Леночка Курбанова скорее всего сама отказалась с ним идти, из нее защитник, как из вратаря балерина. Обратись Леха к кому-нибудь другому из класса, решат, что влюбился. Будет скандал – Ленка цепко держит свою добычу, ревнует Лешку ко всем. А Ира – товарищ по дорожке в бассейне, все сразу поймут: ничего личного. Леночка может спать спокойно. Или спокойствие ей теперь заказано? Что если Лешка поссорился с Курбановой и теперь хочет дружить с ней? Поэтому и надо отказать. Просто необходимо отказать, но он смотрит. К ней никогда раньше не обращались парни за помощью… Вдруг она сможет помочь?
– Хорошо, схожу, – говорит Ира, с удивлением слыша свой ответ. Собиралась ответить «нет». Что она будет объяснять про Лешку на педсовете? Что он первым сдал юниорские зачеты? Что в пятом классе в него были влюблены все девчонки? Что если надо что-то достать с верхней полки шкафа, просят именно его?
– Ну, ты придумаешь, что сказать? – облегченно ухмыльнулся Лешка. – Я даже не знаю, что этим учителям нужно. Надоел крик. У меня этого крика дома завались. Лучше, конечно, особенно не распространяться. Если много не говорить, все быстрее пройдет.
Его чуть повело вперед, словно он собирается поцеловать или похлопать Иру по плечу. Она отпрыгнула, подняла предупреждающе руку.
Школьный двор пересек парень. Все пропало! Это Саша.
– Уйди, – сквозь зубы прошептала Ира.
Лешка непонимающе хлопает ресницами. Откуда у него эта вечно потерянная улыбка на лице? Решил, что она передумала?
– До завтра! – машет он рукой и, закинув сумку на плечо, идет через парк к воротам.
На площадке никого нет, это случайный прохожий, срезал дорогу, идя от одной калитки к другой.
А сердце-то как заколотилось.
Щукин этот со своей просьбой… Все из головы вылетело!
Двадцать пять минут. Катя не вернулась. Утопая каблуками в рыхлой земле и подгнивших листьях, Ира пошла вдоль забора. Они как-то замеряли – обойти по периметру школьный двор можно за пять минут.
Пять минут, триста секунд. В минутах это, конечно, выглядит не так масштабно. Но прошли и триста секунд, и шестьсот, и полторы тысячи, а Катя так и не появилась.
Ира потянула из сумки мобильник. Сколько можно! Даже если подруга провалилась в глухое подземелье, могла бы предупредить об этом. Тридцать пять минут! За это время вокруг земного шара можно обежать, не то что найти какого-то мальчика Сашу и привести к гимназии.
«Аппарат абонента выключен или…»
Что там за «или», Ира не стала слушать. Зачем телефон, если он всегда «вне»?
Предположим, Катя сейчас в лифте. Или бежит по улице, отчего ее телефон постоянно выпадает из зоны приема. Бежит… От кого или к кому?
«Или». Опять это дурацкое «или». Хоть бы знать, как этот Саша выглядит. Ведь есть же встроенные фотокамеры в мобильниках. Есть Интернет, есть скайп. Щелкнула, показала, чтобы у подруги душа успокоилась. А то торчишь здесь, ждешь непонятно кого! Или этот Саша такой темный, что не умеет пользоваться современной техникой?
Ира в сердцах снова пнула листву и, уже не обращая внимания на ободранный носок ботинка, пошла к калитке.
Если он ходит в клуб, то наверняка есть у Кати на фотографиях. Они их вместе посмотрят, и уже Ира сама решит, нужен ей этот загадочный неуверенный в себе Саша.
Идти до Кати далеко. Минут пятнадцать. Через улицу, дальше дворами, мимо детского сада и налоговой инспекции. Снова улица. Слева сберкасса, справа аптека, разбитая дорожка со снующими автомобилями, разбрызгивающими грязную воду, собравшуюся в каменных выщерблинах. Помойка, за ней направо. Веселый рой корявых пятиэтажек. Первый этаж. Окно возле подъезда. Кухня. Свет горит. В окне Катин профиль.
Она дома? Договорились ведь около гимназии. Конечно, дома, иначе что Ира здесь делает. В холодильник зачем-то полезла, что-то достала, положила на стол.
Все это было настолько неожиданным, что Лисова тут же забыла, зачем так стремилась сюда. Увидеть Катю. Увидела. Дальше что? Ни за каким Сашей ее подруга не пошла, а прямым ходом отправилась домой плюшки трескать. Явленная картинка разозлила. Ира нарезает вокруг гимназии круги, мерзнет, ботинки стаптывает, а Катя в тепле чаи распивает.
Хотелось прийти к ней и все высказать. Какая Катя после этого подруга, если так поступает? Но еще больше хотелось сохранить холодное презрение. Завтра они встретятся, Ира на нее даже не посмотрит. Не поздоровается, лишь обожжет взглядом. Вот пускай потом Катенька побегает, попросит прощения. Может быть, она ее простит. А лучше отомстит. Страшно, но очень красиво.
Ира стояла напротив окна, накаляясь раздражением. Взглядом она уже давно должна была расплавить стекло и убить всех обитателей этого дома. Но Катя продолжала хозяйничать – налила себе чай, сделала толстый бутерброд с колбасой (Ира видела, как розовый ломоть свесился с куска белого хлеба), потянувшись, достала книжку.