Игра по правилам
Шрифт:
Я объяснил Симзу, как доехать до Хангерфорда, чтобы отвезти меня домой, и большой лимузин, тихо урча, понесся по дремлющим воскресным улицам.
Я не расслышал, что сказала Марта; повернувшись, посмотрел на нее между подголовников сидений и попросил повторить. Я заметил, как лицо Харли вдруг исказилось от ужаса, и потом машина с грохотом и треском, внезапно выйдя из повиновения, развернулась поперек дороги и уже летела на какую-то стену. Повсюду была кровь и осколки стекла. Отскочив от стены, мы вновь оказались на дороге, прямо на пути пятидесятиместного туристического автобуса, ехавшего
Глава 12
За долю секунды до того, как автобус ударил в бок машины, где я сидел, застыв от ужаса при виде неотвратимо приближавшейся груды металла, я ясно осознал, что от меня останется через мгновение лишь мокрое место.
Я не успел почувствовать ни злости, ни досады. Врезавшись в «Даймлер», автобус вновь развернул его вперед, и обе машины, сцепившись колесами, продолжали двигаться по дороге. Белое переднее крыло автобуса глубоко вмялось в мотор черного «Даймлера», невообразимый стук и грохот заглушали мысли, скорость происходившего была ужасающей, а момент неизбежной смерти просто откладывался.
Протащившись по инерции, машины остановились, перекрыв дорогу на всю ширину. Из-за поворота на нас вылетела машина, в которой сидела какая-то семья, отведенный ей для остановки кусок дороги был слишком короток. Охваченный ужасом водитель затормозил так резко, что машину занесло, и она всем боком врезалась в «Даймлер», с грохотом ударившись в его переднюю часть, в то время как где-то сзади еще одна машина налетела на автобус.
Примерно с этого момента я уже смутно сознавал происходившее. Вопреки всему, я был еще жив, и этого было вполне достаточно. После первых мгновений внезапной тишины, сменившей скрежет металла, повсюду раздались крики и вопли людей, и я почувствовал резкий запах бензина.
«Сейчас все это загорится, — подумал я. — Взорвется. Взлетит на воздух. Гревил сгорел два дня назад. Но Гревил был уже мертв. Какой-то бред». У меня на коленях оказалась добрая половина машины, а голова еще не оправилась от вчерашнего удара.
Жар мотора нагревал треснувший корпус машины, предвещая нечто более страшное. «Из него капает масло. Там провода... искры...» Я был охвачен ужасом и отчаянием, предвидя ад наяву.
Я не мог выбраться. Боковое и лобовое стекла были разбиты, и часть бывшей дверцы, сдавив мою грудь, пригвоздила меня к сиденью, передняя панель упиралась в живот. Несчастная лодыжка оказалась закованной в нечто более крепкое, чем гипс. Машина, подобно «железной деве», словно заключила меня в свои объятия, я мог пошевелить лишь головой и рукой, которая была ближе к Симзу. Я ощущал скорее сильное давление, чем острую боль, но прежде всего я чувствовал страх.
Почти машинально, как будто логика работала сама по себе, я изо всех сил постарался дотянуться рукой до ключей и, повернув, выдернул их из зажигания. По меньшей мере не будет больше искр, а главное — я дышал.
Марта тоже была жива, и ее, вероятно, переполняло такое же жуткое отчаяние. До меня сзади доносилось ее поскуливание, слабые бессловесные стоны. Симз и Харли не издавали никаких звуков; все было забрызгано кровью Симза, алой и липкой. Я чувствовал ее запах, несмотря на вонь бензина;
Та сторона машины, где я сидел, была плотно прижата к автобусу. Люди подходили к противоположному боку и пытались открыть деформированные дверцы, но те были прочно заклинены. Из передней машины появилось потрясенное семейство, дети плакали. На обочину дороги высыпали пассажиры автобуса, они все были пожилыми, и большинство из них, как мне показалось, стояли с разинутым ртом. Я хотел сказать им, чтобы они отошли куда-нибудь в безопасное место, подальше от пожара, который может возникнуть в любую секунду, но, похоже, не мог кричать, а вырвавшийся из меня хрип был слышен не далее чем в шести дюймах.
Марта перестала стонать. Я с ужасом подумал, что она умирает, но это оказалось не так.
— Дерек, — позвала она слабым дрожащим голосом.
— Да, — вновь прохрипел я.
— Мне страшно.
«Клянусь Богом, мне тоже», — пронеслось у меня в голове.
— Не волнуйтесь, — хрипло отозвался я бессмысленной фразой.
Вряд ли она меня слушала.
— Харли. Харли, дорогой, — с нарастающей тревогой звала она. — Вытащите же нас, пожалуйста, кто-нибудь, вытащите нас.
Повернув голову насколько можно, я взглянул на Харли. Он ни на что не реагировал, но его глаза были закрыты, что в общем обнадеживало.
Глаза Симза были приоткрыты и уже неподвижны. Бедный Симз, он проявил свою последнюю пленку. Симз не почувствует обжигающего пламени.
— Господи! Дорогой, очнись же. — Ее голос сорвался от нарастающей паники. — Дерек, вытащи нас отсюда, разве ты не чувствуешь запах бензина?
— Нам помогут, — сказал я, сознавая, что это вряд ли могло успокоить. Нелепо было думать о спокойствии, оно казалось чем-то недосягаемым.
Помощь, однако, подоспела в виде какого-то человека, похожего на рабочего — мастера на все руки. Прислонившись к окну возле Харли, он уже кричал Марте, чтобы та закрыла лицо от осколков, потому что он собирался разбить заднее стекло, чтобы вытащить ее.
Марта уткнулась в грудь Харли, продолжая плакать и звать его, а заднее стекло уже разлетелось от уверенного удара металлического прута.
— Давайте, миссис, — подбадривал лучший представитель британского рабочего класса. — Забирайтесь на сиденье, и мы в одно мгновение вытащим вас.
— Мой муж... — проскулила она.
— И его тоже. Не беспокойтесь. Ну, давайте же. Сильные руки, подхватив Марту, вытащили ее из машины. Почти тут же ее спаситель, уже сам забравшись в машину, приподнял бесчувственного Харли так, чтобы его могли перехватить чьи-то другие руки. Затем, просунув голову вперед, он посмотрел на меня и Симза.
— Боже мой! — воскликнул мужчина. Он был маленького роста, с усами и живыми карими глазами.
— Сможете выползти оттуда? — спросил он.
— Нет.
Он попробовал вытащить меня, но мы оба поняли, что это безнадежно.
— Придется вас отсюда вырезать, — сказал он, и я кивнул.
Он поморщил нос.
— Здесь здорово пахнет бензином. Гораздо сильнее, чем на улице.
— Испарения, — сказал я. — Они огнеопасны. Он понимал, но до сего момента словно не придавал этому значения.