Игра престолов (Том 1)

Джордж Мартин

Потрясение лишило Неда дара речи.

Потрясен:

– Кто?

Варис отпил вина

– Если мне и в самом деле необходимо объяснять это вам, тогда вы еще больший дурак, чем Роберт, и я попал не туда.

– Ланнистеры, - проговорил Нед.
– И королева. Нет, не верю. Это не Серсея. Она же просила его не участвовать в схватке!

– Она запретила ему драться перед лицом своего брата, его рыцарей и половины двора. Скажите мне откровенно, знаете ли вы более надежный способ заставить короля Роберта выехать на поле битвы? Я спрашиваю вас!

Сердце Неда заныло. Евнух попал в точку, скажите Роберту Баратеону, что он не может, не должен или не имеет права что-либо делать, и можно считать дело сделанным.

– Но если бы он выехал на поле боя, кто осмелился бы ударить короля?

Варис пожал плечами.

– На поле выехали сорок всадников. У Ланнистеров много друзей. Кто сумел бы назвать убийцу посреди всей сумятицы, лошадиного ржания и хруста костей, рядом с Торосом из Мира и его дурацким огненным мечом, если бы какой-нибудь случайный удар повалил государя?
– Подойдя к бутыли, он сам наполнил свою чашу.
– А потом убийца горестно припал бы к ногам покойного. Я просто слышу его рыдания и вижу скорбь. Вне сомнения, благородная и скорбная вдова пощадила бы его, подняла бы несчастного на ноги и благословила добрым поцелуем. У юного короля Джоффри тоже не осталось бы другого выхода, кроме как простить его. Евнух провел рукой по щеке - А может, Серсея приказала бы сиру Илину снести ему голову. Меньше риска для Ланнистеров, так почему бы не удивить своего маленького друга? Нед ощутил, как а душе его окреп гнев.

– Вы знали о заговоре и ничего не сделали!

– Я командую шептунами, а не воинами.

– Вы должны были обратиться ко мне раньше.

– О да, конечно. И вы бросились бы прямо к королю. И как поступил бы Роберт, узнав об опасности? Как вы думаете? Нед прикинул.

– Он проклял бы всех и выехал бы на поле, чтобы показать, что он никого не боится. Варис развел руки.

– А теперь я сделаю еще одно признание, лорд Эддард. Мне хотелось узнать, как в этой ситуации поступите лично вы. Вы спросили, почему я не обратился к вам. Я должен ответить. Ну что ж, потому, что я не доверял вам, милорд.

– Вы не доверяли мне?
– Нед был самым явным образом удивлен.

– В Красном замке обитает две разновидности людей, лорд Эддард, проговорил Варке.
– Те, что верны государству, и те, что верны лишь самим себе. До нынешнего утра я не знал, кто вы, и ждал... но теперь я знаю это.
– Он напряженно улыбнулся, на мгновение лицо евнуха и носимая им прилюдно маска соединялись.
– Я начинаю понимать, почему королева настолько опасается вас. Да-да, в самом деле.

– Скорее ей следовало бы бояться вас, - сказал Нед.

– Нет. Я - это я. Король пользуется моими услугами, но они позорят его. Наш Роберт могучий и доблестный воин, а подобные воплощения рыцарства не любят соглядатаев, шпионов и евнухов. Если настанет день, когда Серсея шепнет ему; "Убей этого человека", - Илин Пейн снесет мне голову мановением руки... Кто тогда будет оплакивать Вариса? И на юге, и на севере песен о пауках не поют. Он протянул к Неду влажную руку.
– Но что касается меня, лорд Старк... я думаю... нет, знаю... король не убьет вас, даже ради своей королевы, в этом может быть наше спасение.

Какое-то мгновение Эддард Старк чувствовал одно желание: возвратиться в свой Винтерфелл, к чистой простоте севера, где врагами были зима и одичалые, обитающие за Стеной.

– Но у Роберта, безусловно, есть еще верные друзья, - возразил он.
– Его братья, его...

– ...жена?
– договорил за него Варис, обрезав улыбкой.
– Братья ненавидят Ланнистеров, это верно, но между ненавистью к королеве и любовью к королю есть большая разница, так? Сир Барристан любит свою честь, великий мейстер Пицель любит свое дело... а Мизинец любит Мизинца.

– А Королевская гвардия?

– Бумажный щит, - ответил евнух.
– Попытайтесь не обнаруживать свое потрясение, лорд Старк. Джейме Ланнистер присягнул на верность братству Белых Мечей, но все мы знаем, какова цена его клятве. Времена, когда мужи, подобные Райему Редвину и принцу Эйемону, Рыцарю Дракона, носили белый плащ, рассыпались в прах и ушли в песни. Из всех семерых лишь сир Барристан ковался из истинной стали, но Селми стар. Сир Борос и сир Меррин до мозга костей верны королеве, и я испытываю глубокие сомнения а отношении остальных. Нет, милорд, когда дело воистину дойдет до мечей, вы окажетесь единственным истинным другом, на которого сможет рассчитывать Роберт Баратеон.

– Надо предупредить Роберта, - сказал Нед.
– Если вы говорите правду, даже часть ее, то король должен узнать все.

– И какие же доказательства мы предъявим ему? Мои слова против их слов? Песни моих пташек против речей королевы и Цареубийцы, против его братьев и совета, против Хранителей Востока и Запада, против всей мощи Бобрового утеса? Можно сразу просто послать за сиром Илином, чтобы избавить нас от хлопот. Я знаю, где закончится эта дорога.

– Итак, если вы правы, они выдержат какое-то время и предпримут новую попытку?

– Так и будет, - ответил Варис, - и скорее рано, чем поздно. Вы заставляете их нервничать, лорд Эддард. Но мои пташки слушают, и вместе мы сможем отвести удар.
– Он поднялся, опустил капюшон на лицо.
– Благодарю вас за вино. Мы будем встречаться с вами. Но на следующем заседании совета постарайтесь обращаться ко мне с вашим привычным пренебрежением. Вы не найдете эту задачу сложной.

Он был уже возле двери, когда Нед окликнул его:

– Варис!
– Евнух повернулся.
– Как умер Джон Аррен?

– Я ждал этого вопроса.

– Расскажите,

– Эту штуковину зовут слезами Лисс. Вещь редкая и дорогая, чистая, как вода, и не оставляет следов. Я просил лорда Аррена завести дегустатора, молил его в этой самой комнате, но он ничего не пожелал слушать. Он сказал, что такая мысль не может прийти в голову мужчине.

Неду следовало выяснить все остальное.

– А кто дал ему яд?

– Один из близких друзей, деливших с ним мясо и мед. Кто именно? Не знаю, таких много. Лорд Аррен был добрым, доверчивым человеком.
– Евнух вздохнул. Крутился там такой юноша, всем в своей судьбе он был обязан Джону Аррену, но когда вдова его бежала в Орлиное Гнездо со своей свитой, он остался в Королевской Гавани, проявляя признаки благосостояния. Сердце мое всегда радуется, когда молодые становятся заметными.