Игра престолов. Часть I
Шрифт:
– Тогда держи его подальше от стен, – отважно промолвила она. – Знаешь, как Бран любит лазать.
Нед поцелуями снял слезы с ее глаз, прежде чем они успели упасть.
– Спасибо тебе, миледи, – отвечал он. – Я знаю, что тебе тяжело решиться на это.
– А как насчет Джона Сноу, милорд? – спросил мэйстер Лювин.
Кэтлин напряглась, услыхав это имя. Нед ощутил в ней гнев и отодвинулся.
Бастарды рождались у многих. Кэтлин с детства знала это. В первый год их брака она без удивления узнала, что у Неда есть сын от какой-то девушки, случайно встреченной в военном походе. В конце концов он – мужчина,
Но он сделал большее: Старки не были похожи на обычных людей. Нед взял своего бастарда домой и звал его сыном на глазах всего Севера. И когда война наконец окончилась и Кэтлин переехала в Винтерфелл, Джон вместе с его кормилицей уже находился там.
Она восприняла это болезненно. Нед не говорил о матери ребенка ни слова, но в замке не было секретов, и Кэтлин услышала, как служанки повторяют рассказы солдат. Они шептали о сире Артуре Дейне, Мече Зари, самом искусном воине из семи рыцарей королевской стражи Эйриса, и о том, как их молодой лорд сразил его в поединке. Они рассказывали, как потом Нед повез меч сира Артура к прекрасной и юной сестре сраженного рыцаря, леди Ашаре Дейн, высокой и прекрасной, с незабываемыми фиолетовыми глазами, ожидавшей своей судьбы в замке, именуемом Звездопадом, что стоит на берегах Летнего моря.
Потребовалось две недели, чтобы она набралась храбрости, но наконец однажды ночью Кэтлин спросила своего мужа о ней, спросила прямо в лицо.
В тот единственный раз за все прошедшие годы Нед испугал ее.
– Никогда не спрашивай меня о Джоне, – отвечал он голосом холодным как лед. – Он от моей крови, и большего тебе знать не нужно. А теперь я хочу выяснить, где моя госпожа узнала это имя.
Она давала клятву повиноваться, и она все рассказала. С этого дня сплетни прекратились, а имя Ашары Дейн никогда более не упоминалось в Винтерфелле.
Кем бы ни была мать Джона, Нед, наверное, пылко любил ее, потому что никакие уговоры Кэтлин не могли заставить его отослать мальчика. Лишь этого она не могла простить ему. Кэтлин научилась любить мужа всем сердцем, но так и не сумела заставить себя полюбить Джона. Ради любви к Неду она стерпела бы и дюжину бастардов, если бы только их не было на глазах, но Джон никогда не отлучался из замка, и вырастая, он становился похожим на Неда больше, чем любой из его законных сыновей, что лишь ухудшало положение дел.
– Джон должен уехать, – сказала она.
– Они с Роббом дружат, – проговорил Нед. – Я надеялся…
– Он не может оставаться в Винтерфелле, – обрезала его Кэтлин. – Джон твой сын, а не мой. Я не потерплю его здесь. – Жестокая, но правда. Оставить его в Винтерфелле не будет мальчику во благо.
Нед посмотрел на нее с отчаянием.
– Ты знаешь, я не могу взять его на юг. Для него нет места при дворе. Мальчишка – бастард… ты знаешь, что будут о нем говорить. Он станет изгоем.
Кэтлин решила не уступать мужу, несмотря на его просящий взгляд.
– Говорят, что твой приятель Роберт сам является отцом дюжины бастардов.
– И никого из них не видели при дворе! – вспыхнул Нед. – Ланнистерша позаботилась об этом. Как ты можешь быть настолько жестокой, Кэтлин? Он всего лишь мальчишка. И он…
Ярость накатила на него. Он сказал бы и худшее, но вмешался мэйстер Лювин.
– Возможно другое решение, – проговорил он спокойным голосом. – Несколько дней назад ваш брат Бенджен явился ко мне с разговором о Джоне. Похоже, мальчика тянет к черным братьям.
Нед казался потрясенным.
– Он захотел вступить в Ночной Дозор?!
Кэтлин промолчала. Пусть Нед все обдумает, сейчас ей лучше ничего не говорить. И все же она охотно бы расцеловала мэйстера за идеальное решение. Бенджен Старк принес братскую присягу. Джон будет сыном ему, ребенком, которого у него иначе никогда бы не было. Со временем мальчик и сам даст обет. У него не будет сыновей, которые когда-нибудь смогут оспорить право внуков Кэтлин на Винтерфелл.
Мэйстер Лювин сказал:
– Служить на Стене – великая честь, милорд.
– И даже бастард может высоко подняться в Ночном Дозоре, – заметил Нед. И все же в голосе его слышалась тревога. – Но Джон так молод. Если бы он попросил об этом в более зрелом возрасте, это было бы другое дело, но в четырнадцать лет…
– Суровая жертва, – согласился мэйстер Лювин. – Но жестоки и времена, милорд. Его дорога не будет горше пути, что ждет вас и госпожу.
Кэтлин подумала о тех детях, которых ей предстоит потерять. Смолчать было нелегко.
Нед отвернулся от них и поглядел в окно. Он молчал, и его длинное лицо было задумчиво. Наконец он вздохнул и повернулся обратно.
– Очень хорошо, – обратился он к мэйстеру Лювину. – Наверное, так будет лучше. Я переговорю с Беном.
– А когда мы скажем Джону? – спросил мэйстер.
– Когда это потребуется. Пока нужно сделать приготовления. Возможно, пройдет пара недель, прежде чем мы сумеем подготовиться к дороге. Пусть Джон порадуется этим последним дням. Лето скоро закончится, а с ним и его детство. Когда придет время, я сам скажу ему.
Арья
Стежки под рукой Арьи вновь вышли кривыми.
Бросив на них хмурый и недовольный взгляд, она взглянула туда, где ее сестра Санса сидела среди прочих девочек. Санса великолепно владела иглой. Так говорили все.
– Шитье Сансы столь же красиво, как и она сама, – сказала однажды септа Мордейн их леди-матери. – У нее такие изящные, деликатные руки. – А когда леди Кэтлин спросила об Арье, септа фыркнула: – А у Арьи руки кузнеца.
Арья украдкой оглядела комнату, опасаясь, что септа Мордейн могла прочесть ее мысли, но сегодня септа не обращала на нее внимания. Она сидела возле принцессы Мирцеллы – сама улыбчивость и восхищение. Септам нечасто удается поучить женскому делу принцесс королевской крови, сказала она, когда королева привела к ним Мирцеллу. На взгляд Арьи, стежки принцессы тоже казались чуточку кривоватыми, но по воркованию септы Мордейн этого никак нельзя было определить. Арья вновь оглядела собственную работу, пытаясь найти способ исправить ее, а потом вздохнула, опустила иглу и мрачно уставилась на сестру. Санса весело трещала за работой. Бет Кассель, дочка сира Родрика, сидела возле ее ног, прислушиваясь к каждому слову, Джейн Пул, склонившись, что-то шептала ей на ухо.