Игра с джокером

Биргер Алексей Борисович

– С чего ты взял, что я из этих?
– холодно спросила она.

– Ты слишком много умеешь, - жирно ухмыльнулся он.

– Страсть подсказывает, - проговорила она.
– Или я должна была лежать под тобой полной колодой, чтобы ты не вообразил невесть чего?

– Брось, детка!
– возразил он, наливая очередные полстакана.
– Я тебя насквозь вижу.

– Ты не прав, - с ещё большей холодностью ответила она.
– Но даже если бы ты был прав, это ещё не повод так со мной разговаривать. Я уважаю своего мужа, и, если я решилась изменить ему ради тебя...

– Рассказывай!
– расхохотался он, грубо её перебив.
– Во всех таких, как ты, сидит эта

порча - привыкли гулять, потому что зудит у вас промеж ног пуще некуда. Или ты больше ртом предпочитаешь? Я смотрел классную порнуху по видаку - про девку, которая испытывала оргазм только от орального секса, как они это называют, и из-за этого загуливала от мужа. Только не надо мне байки травить, будто я у тебя первый лишний в супружеской жизни. Таких лишних ты, небось, арестантский вагон через свою постель пропустила!

Да, он распоясался, потому что почувствовал себя её хозяином - после того, как она выполнила все, о чем он просил.

– Если ты так ко мне относишься, - сказала она, - то между нами все кончено.

На самом деле, ей хотелось расхохотаться и сказать ему: "Дурачок! Помолись перед смертью!"

– Почему же кончено?
– хмыкнул он.
– Вот сейчас передохну немного - и продолжим. Я от тебя такого потребую!

– А если я откажусь?

– Настучу твоему муженьку - и вся недолга!

– Ладно...
– она сделала вид, что, если не смирилась, то серьезно обдумывает его предложение.
– Передохни немного. Может, в разум войдешь.

– Это ты у меня в разум войдешь!
– заржал он.
– И не вздумай смыться, пока я дремлю. Из-под земли достану, тебе же хуже будет!

Через несколько минут он начал похрапывать. Она подождала немного, потом достала из своей сумочки "Паркер" с золотым пером. То есть, "Паркером" с золотым пером эта изящная трубочка была во время её предыдущих встреч с нынешним "любовником". Она раза два или три доставала "Паркер" из сумочки, чтобы записать что-нибудь у него на глазах. А теперь в этой красивой оболочке был скрыт мини-пистолет. Всего одна пуля - но разрывная. И даже если бы пуля не была разрывной, она бы все равно сумела распорядиться ей как надо.

Она долго думала, как замаскировать оружие. Ведь он мог заглянуть к ней в сумочку, мог на всякий случай проверить все её вещи. Ведь охота за ним шла серьезная, а он все-таки был достаточно сообразителен, если сумел прожить припеваючи несколько лет, обманув охотников - навсегда, как ему казалось. Поэтому прокол никак нельзя было допустить.

Она улыбнулась, поглядев на орудие убийства. Может быть, было бы ещё изящнее, подумала она, принести коробку дорогих сигар ему в подарок, и пистолет замаскировать под одну из сигар. Неплохая была бы шутка. Но теперь уже не переиграешь.

Он удивленно открыл глаза, когда она села на него.

– Что ты делаешь?
– спросил он.

– Хочу написать что-нибудь неприличное у тебя на лбу, - сказала она.

Он фыркнул.

– Валяй, пиши! Только потом сама будешь меня мыть.

– Да, разумеется.

Он зажмурился, когда ощутил холодное прикосновение металла.

– Лучше открой глаза, - сказала она.

Он открыл - и, видно, увидел в этом взгляде нечто, заставившее его нервно поежиться. Кажется, и хмель начал с него слетать.

– Ты прав, - проговорила она.
– Я из России. Но я никогда не была на панели. Меня прислали твои друзья, чтобы я передала тебе их горячий привет. До свидания.

Он успел дернуться - но ещё до того она нажала курок.

Выстрел, при всей его убойной силе, получился довольно тихим - будто шампанское хлопнуло. Никто внимания не обратит.

Она посидела на нем ещё

с минуту, чувствуя внезапную слабость, которая наступает после слишком сильного наслаждения. Это наслаждение она начала испытывать ещё тогда, когда он орудовал сигарой - но если б он мог читать её мысли, и понял, каков источник этого наслаждения, он бы в ту же секунду поседел и попробовал удрать куда подальше... Что, конечно, у него не получилось бы. Она ощутила зов крови, ощутила свое единство с совсем другим человеком - с тем, которому поклялась посвящать всю кровь - и это не сигара двигалась в ней, это он зашевелился, стал опять вырастать внутри неё и врастать в нее, она сливалась с ним, и он ей твердил: "Сейчас... сейчас... Он унижает тебя, но я помогу тебе от него избавиться... Ты чувствуешь, как я одеваю на себя твои руки, будто перчатки? Этими руками я убью его!" Приблизительно так - но словами этого ощущения все равно не передашь, оно было намного острее и пронзительней любых слов. И она застонала от наслаждения, ощущая эту невероятную близость любимого человека - и, вместе с ней, близость смерти и готовность принести смерть. И все это наслаждение было лишь слабым предвестием того, которое она испытала сейчас - которое шло по нарастающей с каждым словом её короткой речи и словно молнией пронзило её, когда она выпустила пулю. Это было ощущение, что не только её руки и тело управляемы самым дорогим ей человеком - это было ощущение, что его сердце колотится в ней, что она слышит двойной, почти сливающийся, стук...

Андрей, конечно, опять назвал бы её психопаткой, если бы действительно был рядом и она попыталась пересказать ему то, что чувствует. Ну и пусть называет как хочет! Он не понимает, что такое единение выше, лучше и полнее любого единения в "любви", происходящего через единственное маленькое место, когда тела все равно остаются разделенными. И все равно...

Она тряхнула головой перед зеркалом, отгоняя шальные мысли. Нет, не мысли, образы и фантазии, такие яркие и живые. Если бы Андрей был на месте этого мудака... От него она вынесла бы все, даже возню с сигарой... Но нет, он бы послал всю эту пакость к чертям собачьим, да и не нужна ему была бы сигара... Она бы сумела разбудить его так, что он входил бы в неё без устали, снова и снова, и, может быть, она бы впервые в жизни сумела испытать то, о чем так много говорят и пишут... То наслаждение от физической близости с мужчиной, которое не имеет ничего общего с наслаждением убивать... И, может быть, если бы все совпало, она бы понесла от него ребенка...

Но Андрей её не хочет. Все вокруг хотят, а он - нет.

Вроде бы, потому что любит свою жену. Но она-то знает... Да, знает... Ему тоже известно, что нет выше наслаждения, чем близость через смерть, и он не хочет эту близость опошлять, низводить до более примитивного уровня, который доступен любым соплякам, лижущимся в кустах у реки. А вот Это, иное - им недоступно!

Или она только уговаривает себя?

Нет, не уговаривает... Ей не в чем себя убеждать, потому что правда за ней...

Она опять тряхнула головой - и невольно сама залюбовалась тем, как взлетели при этом её золотые волосы, как чуть шевельнулись прекрасные плечи... Пора собираться - и ещё раз проверить, не оставила ли она каких-нибудь улик. Окурки выкуренных ей сигарет она спустила в унитаз - и проследила, чтобы ни один не остался плавать на поверхности. Тщательно протерла все, к чему прикасалась, уничтожая отпечатки пальцев. Еще несколько заключительных штрихов - и она исчезнет бесследно.

Если кто-нибудь и произнесет имя "Богомол" в связи с этим убийством то доказательств все равно не будет, и лишь жуткая легенда ещё немного упрочится...