Игра с джокером
Шрифт:
– Это хорошо, - вздохнул Андрей.
Еще некоторое время они беседовали подобным образом, потом на кухню заглянул Ленька.
– Дядя Андрей, я расправился с уроками. Пошли в мою комнату!
– Иду, - покорно сказал Андрей, перехватывая улыбку тети Тани.
...
– О чем говорить будем?
– осведомился он у Леньки, когда они оказались в комнате мальчика. Он окинул комнату взглядом. На стене красовались плакаты рок и поп-групп: "Аэросмит", "Радиохэд", "Алиса", "Спайс Герлс", некоторые другие - все вперемешку.
– Да, так вот какая музыка сейчас в ходу...
– А в ваше время какую слушали?
– с жадным интересом спросил Ленька.
– Разную. Ну, вечные "Битлы". Они
– Вот уж не поверю, что вы когда-нибудь были глупыми!
– горячо ответил Ленька.
– Бывало, - усмехнулся Андрей.
– Этого периода никто не миновал. Кого ещё припомнить? Ты знаешь, память подводит. Как-то очень быстро забываются старые кумиры, кроме нескольких основных. Вроде, только-только напевал их мелодию - бац!
– уже и имени вспомнить не можешь. Впрочем, если у тебя сохранился старый магнитофон отца и записи, которые он делал, ты можешь сам все прослушать. Можем прослушать вместе, я буду вспоминать и подсказывать, как зовут исполнителя или группу, которые в данный момент звучат...
– Магнитофон цел!
– воскликнул Ленька.
– Давай так и сделаем!
Они достали с антресолей магнитофон и коробку с пленками и вернулись в Ленькину комнату...
Через час, когда Ленька спал, Андрей лежал на диванчике в своей комнате и снова и снова прокручивал одну и ту же запись. Он одолжил магнитофон, сказав, что хочет послушать перед сном - все эти старые записи воспоминания расшевелили. Воспоминания в нем действительно ожили - но было не только это.
Среди пленок оказалась одна, которую Ленька, едва начав слушать, объявил "испорченной" и отложил в сторону. И именно эта испорченная запись интересовала Андрея больше всего.
Вроде бы, не было на ней ничего особенного. На голос Аллы Пугачевой наложился разговор тети Тани с какой-то своей приятельницей. Было время всеобщего дефицита, и говорили о том, что завтра, наверно, в универмаге выкинут какие-то продукты к майским праздникам, и надо бы занять очереди с самого утра, подстраховывая друг друга, а также о том, что очередь за вином теперь и на валидоле не выстоишь, такое творится безумие в этих огромных "хвостах"... Словом, шел обычный бытовой разговор того времени, и, сколько Андрей его ни прокручивал - а он прокрутил его несколько раз - он не мог уловить ничего, что хотя бы с натяжкой можно было бы объявить намеком на некую страшную тайну.
Скорей всего, дело было не в этой пленке, а та "смертоносная", давным-давно была уничтожена, и копии её не сохранилось... Или, если Ленька сделал копию, сохранилась в таком месте, до которого не просто додуматься уж, во всяком случае, не среди обыкновенных пленок. Проста эта пленка, испорченная наложившейся записью разговора, была единственной, выбивающейся из общего ряда - вот Андрей и пытался вслушаться в каждый звук.
"Допустим, я начну придираться и искать странности, - думал Андрей. Какие странности здесь можно углядеть? Во-первых... Да, что за приятельница, с которой беседует тетя Таня? Раза два она назвала её Шурой. Надо бы аккуратненько порасспросить тетю Таню, не было ли связано с этой Шурой чего-нибудь особенного. Но, скорей всего, это путь в никуда. Во-вторых... Допустим, Ленька не нашел переходника и писал телеконцерт через микрофон, приставив его вплотную к динамикам телевизора. Уже то странно,
Устав от пустых размышлений, он уснул.
Сон ему приснился странный - озаренный мягким светом былых времен, выражаясь поэтически. Снилось, что ему лет семь, и дядя Сема с семьей у них дома, в гостях, день стоит ясный и солнечный, теплый такой денек, какие бывают в июне, прозрачные-прозрачные, когда их бело-золотистый свет сам похож на невесомый и недолговечный пух июньских одуванчиков... Дядя Сема что-то живо рассказывает, по своему обыкновению, и, увидев, что все начинают хохотать под конец его рассказа, сам смеется, сделав рукой замысловатый жест в воздухе, так что зажатая в его пальцах папироса описывает прихотливую дугу. Этот смех ещё звенел в ушах Андрея, и улыбка дяди Семы - медленно тающая, словно улыбка Чеширского кота - висела перед глазами, когда он проснулся...
И некоторое время лежал, не двигаясь. Так хорошо было вновь оказаться в том времени, когда они с Ленькой были маленькими, и вся жизнь, казалось, впереди - и так верилось, что ничто не сумеет её омрачить... И ещё было странное чувство, будто в смехе и улыбке дяди Семы, в почти бесовской лукавинке, золотистыми искорками светившей в его глазах, и надо искать ответ на все загадки, которые сегодня мучают Андрея.
Что-то там было, связанное с этим заразительным смехом и с этими искорками...
Но Андрей не стал залеживаться. Он слышал, как Ленька собирается в школу, и встал, чтобы его проводить и пожелать хорошего дня. Да и у самого Андрея дел было полно.
Они быстро позавтракали все вместе, и Ленька умчался в школу, а Андрей чуть задержался, чтобы спокойно побриться и ещё раз продумать план действий на сегодняшний день. Сперва - в роддом. А после обеда, если все будет нормально - к адвокату, вместе с Федором, или без него, но в любом случае дождавшись от него звонка. Возможны и дополнительные передвижения - в зависимости от того, что он узнает в роддоме.
Перед уходом он вспомнил ещё одну вещь - и, с помощью тети Тани, отыскал коробку из-под обуви, в которой хранились Ленькины принадлежности для магнитофона и запасные детали. Андрей объяснил тете Тане, что ему хочется кое-что поправить в магнитофоне - слишком долго тот пылился без дела и что-то в нем начало заедать. И, хотя этим магнитофоном не пользовались сто лет, и, наверно, ещё сто лет пользоваться не будут, но лучше содержать его в полном порядке. Удалившись в свою комнату, Андрей перебрал все шнуры - да, у Леньки они были любые, с любыми штекерами, под запись с любой техники. Разумеется, соединительный шнур, чтобы писать звук с телевизора, тоже имелся. Выходит, Леньке не было никакого смысла прибегать к помощи микрофона... Ведь в любом случае запись получается грязнее, даже если не вклинятся никакие посторонние шумы...