Игра с огнем (сборник)
Шрифт:
Судя по отчету, во время нападения Сканлон находился на мощеной дорожке. Потом его тело оттащили вниз по крутому берегу и оставили почти у самой воды – камни там все еще имели бурый цвет. Там он умер, истекая кровью, подумала Маура. А здесь, на тропинке, где она стоит сейчас, ему наносили удары ножом.
Она закрыла глаза и попыталась представить, как это место выглядело в темноте. Попыталась отыскать в своей памяти след пребывания здесь. Вспомнить, как она держала нож, снова и снова вонзала его в тело.
Маура услышала треск веточки и открыла глаза.
Незнакомец двинулся к ней, и когда вышел из тени на солнце, Маура обратила внимание на его седые волосы и хромоту, словно у человека болела нога. Страх прошел, и она осталась на прежнем месте, а неизвестный медленно приближался к ней.
– Вы из полиции? – спросил он.
– Нет. Нет, я просто пришла посмотреть…
– Значит, вы слышали, что здесь случилось. Убили мужчину в субботу вечером. Об этом во всех новостях говорили. – Он остановился рядом с ней, устремил взгляд на речку. – Представить себе: его убили прямо здесь.
Она некоторое время разглядывала его лицо и вдруг поняла, почему оно ей знакомо.
– Вы – Генри О’Брайан.
Он вздрогнул, посмотрел на нее, и ей показалось, она увидела подобную же вспышку узнавания в его глазах. Но нет, невозможно, подумала она, – они никогда не встречались.
– Откуда вы знаете мое имя? – спросил он.
– Я знаю, ваша дочь – одна из его жертв. – Она махнула на реку, где нашли тело Сканлона. – Я читала статью в «Глоуб». О том, что вы угрожали ему, после того как она…
Ее голос смолк.
Он закончил за нее мучительную мысль:
– После того как она покончила с собой.
– Я вам очень сочувствую, мистер О’Брайан. Даже представить себе не могу, как ужасно потерять собственного ребенка.
– Никто не может, пока оно не случается. И тогда вы ни о чем другом не можете думать, не можете чувствовать ничего другого. – Он посмотрел в сторону реки. – Я пришел плюнуть на его могилу. Вы думаете, я плохой человек?
– Думаю, вы скорбящий отец.
Он кивнул, его худые плечи ссутулились.
– Я полагал, мне станет лучше, когда я узнаю о его смерти. А я чувствую только… облегчение.
Он посмотрел на нее, и снова Мауру охватило странное чувство узнавания. «Я откуда-то знаю его. И думаю, он знает меня».
– А вы почему здесь? – спросил он.
– Хотела посмотреть, где его убили.
– Вы его знали? – Он помолчал, потом тихо спросил: – Неужели и вам досталось от этого ублюдка?
Она не ответила, но не сомневалась: О’Брайан прочитал ответ на ее лице. «Да, мне досталось от него. Но вопрос в другом: досталось ли ему от меня?»
– Запомните это мгновение, – сказал он. – Смерть монстров всегда нужно праздновать. Я боялся, что не доживу до этого счастливого часа, но вот
Последние три слова подожгли бикфордов шнур воспоминания. Не сами слова, но голос, дрожащий от ярости. Маура слышала его прежде.
– Извините, – сказала она, отступая.
Он посмотрел прямо на нее, вперился взглядом в ее лицо. Увидел слишком многое.
Из-за поворота появились два бегуна. И тут Маура решила, что наступил удобный момент для отступления. Она быстрым шагом пошла назад, к пруду Леверетт, туда, где люди. Только раз она остановилась, оглянулась и увидела: О’Брайан стоит на том же месте, но по-прежнему не сводит с нее глаз.
Она ехала домой, вцепившись дрожащими руками в баранку. И только когда завела машину в гараж и закрыла двери, дыхание ее стало выравниваться, сердце перестало колотиться как сумасшедшее.
Первым делом Маура позвонила Джейн.
– Гарри О’Брайан, – выпалила она. – Ты его допрашивала?
– Конечно, мы его допрашивали, – сказала Джейн. – Откуда ты про него знаешь?
– Я читала, что он когда-то угрожал Сканлону. После самоубийства Китти О’Брайан о нем писали в газетах. Я думаю, он тут как-то поучаствовал. Я узнала его голос.
– Ты с ним разговаривала? Что, черт побери, ты делаешь?! Вмешиваешься в ход следствия?!
– Мы случайно встретились в Олмстед-парке. Я поехала посмотреть на место преступления, думала, может, вспомню что-нибудь. И там был О’Брайан. Мы обменялись несколькими словами, и меня вдруг как обожгло. Я слышала его голос прежде. Может быть, в ту самую ночь.
– В субботу?
– Ведь такое возможно! Хотя я многого и не помню, какие-то обрывки в памяти все же сохранились. Лицо, голос.
– В ту ночь ты не могла с ним пересечься. У него алиби.
– Ты абсолютно в нем уверена?
– Он ездил к знакомой в Свампскотт. Мы с Фростом с ней разговаривали, она клянется, что О’Брайан просидел у нее до полуночи.
– Ей можно верить?
– Она архитектор. И ее мать присутствовала. Судя по всему, вечер дочка устроила, желая познакомить маму с Гарри. Алиби железное, Маура.
Но и повесив трубку, Маура не могла отделаться от уверенности, что тем вечером слышала голос Гарри О’Брайана.
Она села на диван в гостиной, вытянулась на подушках, пытаясь вызвать еще одно воспоминание. Здесь она проснулась утром в воскресенье. А предыдущей ночью кто-то уложил ее на диван. Произносили ли здесь какие-то слова – слова, которые она все еще могла помнить? Маура закрыла глаза.
В дверь позвонили.
Маура резко села, сердце стукнуло в груди. Она заставила себя подняться, заглянуть в глазок.
На крыльце стояла молодая темноволосая женщина, невысокая и хорошенькая.
Маура глубоко вздохнула, чувствуя, как страх отпускает ее. Открыла дверь:
– Слушаю вас.
– Извините, что беспокою, – сказала женщина. – Я ищу дом Дэвида Чатуорта. Знаю, он живет где-то здесь, но у меня в сотовом сел аккумулятор. Не могли бы вы дать мне на минутку вашу телефонную книгу?