Игра страсти
Шрифт:
Умелым движением великолепно знающей свое дело модели она провела пальцами по щиколоткам, обнимая их и освобождая от объятий, показывая алые пятна маникюра на ногтях, которым она придала особую форму специально для показа.
Фабиан наблюдал за сложной игрой рук, за движением пальцев — удлиненных, гибких, нервных. Иногда они казались хрупкими, словно вылепленными из гипса деталями украшения храма, готовыми в любую минуту разбиться.
Ласкающим движением она провела пальцами по волосам, словно гребнем, как бы вбирая тишину помещения, затем посмотрела на висевшее на стене зеркало. Двойники с опаской смотрели друг на друга: один за стеклом, другой из плоти. Женщина в зеркале заметила взгляд Фабиана. Он был
— На работе меня зовут сороконожкой, — сказала она.
— Сороконожкой?
— Да. Ноги, ступни, руки.
Она переместилась на край седла, отчего ее ноги раздвинулись еще больше, а платье задралось еще выше. Она знала: он видит то, что у нее между ног.
— О чем вы думаете, Фабиан?
— Любопытно, кто обитает в столь совершенном создании.
— Ну так смотрите. — Александра соскользнула с седла, и платье закрыло ей ноги. Подойдя к бару, она взяла бутылку вина, откупоренного для нее Фабианом. С бутылкой в одной и бокалом в другой руке, она облокотилась о стенку и посмотрела на него. Она ждала.
Фабиан был на перепутье. Чужая воля принуждала его нарушить достигнутую им гармонию между манерой поведения и личными пристрастиями.
Он любил Юджина и чувствовал себя в своей тарелке в его обществе. Даже находясь в дурном настроении, он никогда не завидовал крепкому здоровью, привлекательной внешности и богатству Юджина. Возможно, потому, что Юджин сознавал, что Фабиан живет той жизнью, которую избрал. Юджин и сам никогда не преуменьшал свое состояние, власть и значение и не притворялся, что связан по рукам и ногам тем, что он богат. Его состояние походило на игрушку, которой он был готов поделиться с Фабианом, вместе с ним играть ею. Именно Юджин через свой банк ссудил его деньгами, на которые он смог купить трейлер, а денежная сумма в подарок ко дню рождения позволила Фабиану купить Резвую и Ласточку. Теперь же, попросив Фабиана быть готовым являться к нему по вызову, Юджин стал основным источником его доходов. Юджин понимал, сколь сложны отношения, когда речь идет о дружбе и деньгах, и поэтому, чтобы Фабиан чувствовал себя более независимым, упомянул о возможности финансирования серии книг о конном спорте под редакцией Фабиана.
Фабиан почувствовал на себе пристальный взгляд Александры. Она по-прежнему ждала. Он знал, что она собственность Юджина, один из элементов его безмерного богатства, но достаточно ли это было для того, чтобы удержать Фабиана в рамках, остудить его пыл? Разве ее связь с французским кинорежиссером не свидетельствовала о ее доступности, о том, что на ее сексуальном поле могут пастись многие? Наконец, разве сама Александра, стремившаяся заручиться молчанием Фабиана, не хотела таким образом расплатиться с ним?
Отклонить вызов Александры, задушить в себе желание означало бы доказать свою леность, уронить себя в ее глазах. И то и другое подорвало бы в нем уверенность в себе. Не глядя на Александру, восстановив равновесие духа, Фабиан неожиданно выключил все верхнее освещение в гостиной. Лишь одна синяя лампочка освещала узкую лестницу, ведущую в альков.
В целях экономии умственной энергии Фабиан предпочитал считать некоторых людей как бы поляризованными, целостность которых обеспечивалась за счет совместимых или антагонистических полусфер. Он называл их симметриками и асимметриками. У симметриков обе половины тела, лица, души находятся в состоянии гармонии. Симметрики пребывают в покое, им чуждо насилие; они редко впадают в крайности. У асимметриков половинки не стыкуются между собой, единообразие им чуждо. Склонные к колебаниям, асимметрики дают волю своим чувствам, своей тяге к игре. Симметрик отличается характером, асимметрик — своеобразием личности. Симметрика подгоняют, асимметриком руководят. Для постороннего наблюдателя симметрик приятен, асимметрик — интересен.
Александра казалась Фабиану симметриком. Однако в их первую ночь в любовных играх, которые были безудержными, даже утомительными, он обнаружил пропасть между ее внешним спокойствием и внутренней страстностью. Восхищенный ею Фабиан платил той же монетой.
Получив возможность беспрепятственно ласкать ее, понимая, что, отдаваясь ему, она претворяла в реальность его потребность в ней, он наблюдал за тем, как сам возбуждался, обнажался перед Александрой, свидетельствуя, что все в нем принадлежит ей. Она постепенно доводила его до пика наслаждения, намеренно выдерживая ритм.
В утреннем тумане он смотрел на нее. На то утро он планировал работу с клюшкой и мячом, и, когда поднялся с постели, оставив ее спящей, в нем боролись желание и сомнение, что мешало ему принять решение.
Во время ланча ему сообщили, что Юджин, которого ждали два или три дня спустя, неожиданно вернулся и желает его видеть в старом особняке.
Фабиан тотчас направился к нему в гостиную. Юджин и Александра уже ждали его. Молодой босс, облаченный в серый деловой костюм и белую сорочку, сидел в массивном кожаном кресле за столом с откидной крышкой и резными украшениями. Александра забралась на толстый подлокотник и покачивала одной ногой. Тонкие тесемки ее спортивного костюма не скрывали ее грудей. Фабиан хотел было протянуть Юджину руку, но что-то в выражении лица босса помешало ему сделать это. Он взглянул на Александру, и та отвернулась. Пододвинув к столу стул, Фабиан сел.
— А я думал, что ты мой друг, — изучающим взглядом посмотрев на него, взвешивая каждое слово, произнес Юджин.
— Я действительно твой друг, — спокойно ответил Фабиан.
Обняв Александру одной рукой, Юджин привлек ее к себе. Она обняла его. Оба смотрели на Фабиана словно на нашкодившего школьника.
— Александра сказала, что прошлой ночью, якобы желая показать ей свой трейлер, ты пытался соблазнить ее, — продолжал Стэнхоуп.
Словно рыба, вытащенная на сушу, Фабиан почувствовал себя чужим и одиноким.
— Александра лжет, — произнес он, посмотрев на девушку. Та сидела со спокойным, равнодушным видом, разглядывая его с таким выражением, которое запоминается надолго.
— Александра призналась, что вино, которое ты заставил ее выпить, немного вскружило ей голову. — Юджин замолчал. Потом взглянул на Александру. Та кивнула головой, как бы одобряя то, что он намерен сказать. Юджин снова повернулся к Фабиану.
— Она мне также рассказала, что, хотя она не раздевалась, но несколько минут лежала на твоей постели рядом с тобой, прежде чем сумела вырваться и убежать от тебя. — Стэнхоуп-младший снова замолчал. Александра прижалась к его плечу и, словно стыдясь себя, опустила голову.
— Я знаю все, что следует знать, Фабиан. И знаю это от Александры, — сказал он. — У нас с Александрой нет секретов друг от друга. В этом секрет нашей любви. Ты думал, что сможешь разрушить все это с помощью одной бутылки вина?
Фабиан взглянул на Александру. На щеках ее появился нежный румянец, губы приоткрылись. У нее был вид послушной дочери, повинующейся мудрости Юджина, ее всезнающего отца.
В памяти Фабиана сохранился образ Александры, лежавшей рядом с ним. Наблюдая за ней сейчас, он вспоминал, что тогда произошло между ними, вспомнил ее слова: «Мне все противно, Фабиан. Противно обслуживать мужчин, выполнять их капризы, все, все, чего они хотят, чего хочет их усталая плоть, которая ищет дырку, в которую проще попасть. Противны их потные тела, неумелые поцелуи и ненужные объятия, стоны и пыхтение, постоянное ерзанье. Они вливаются в меня, засыпают, а потом отправляются на службу».