Игра в большинстве
Шрифт:
– Я просила тебя уйти, – повторила Лиз.
Все сложнее, чем думал Маршалл. Вместо того чтобы выполнить ее просьбу, он сел и стал наблюдать за ней, в то время как Лиз полностью его игнорировала.
– Послушай, – начал он как можно мягче. – Все, о чем я тебе рассказал в тот день, должно было быть сказано. Я больше не мог жить с этой ложью. Мне следовало сказать тебе много лет назад, Лиз, но я не смог. Прости, был не прав.
Он снова встал и медленно сделал несколько шагов к ней, словно к зверьку, которого боялся напугать, – раненому зверьку, которого подстрелил, а теперь искал в чаще леса. Она пряталась от него.
– Я попал в трудную ситуацию, не знал, как из нее выбраться,
Говоря это, он размышлял, было ли это правдой. Любил ли он Лиз больше, чем думал, и именно поэтому не оставил ее? Или хотел избежать скандала, бросив жену ради другой женщины, которая родила ему двоих детей? Он уже ни в чем не был уверен. Единственное, что его сейчас заботило, – любым способом избежать скандала, который сейчас разразится. Для них всех будет лучше, если они просто забудут о прошлом и продолжат жить как жили. Во всяком случае, лучше для него и для Лиз, которой будет тяжело начать новую одинокую жизнь в ее возрасте, хотя этого он ей не сказал.
Когда Маршалл заговорил, Лиз оставила свое занятие и повернулась, чтобы посмотреть в его глаза своими – полными презрения и ненависти, что буквально потрясло его. Эшли выглядела измученной, когда пришла к нему в офис, и он знал, что она его любит, даже если не хочет больше жить с ним, но Лиз была холодна как лед. И когда она заговорила, из уст ее будто полился яд. Он ощутил себя грязью под ее ногами.
– Позволь объяснить тебе все предельно ясно. Мне наплевать, что ты думаешь или говоришь, как ты что сделал или как хотел сделать. Меня все это не заботит, Маршалл, так же как и ты сам. Теперь все кончено. Ты превратил нашу жизнь в ложь, меня – в дуру, а все, что я чувствовала к тебе и старалась делать для тебя, – в фарс. Я действительно беспокоилась и за твою карьеру, и за тебя, я любила. Не знаю почему, но любила, в то время как ты жил с той женщиной и рожал с ней детей. Что касается меня, ты для меня мертв. Я ничего к тебе не чувствую. Мне нет дела до твоей карьеры, так же как и до тебя. Мне наплевать, сожалеешь ты или нет о том, что сказал правду. Сейчас я все поняла. Ты уже в прошлом, и я хочу забыть все, что когда-либо знала о тебе, или что вообще тебя знала. Я тебя не знаю. Я понятия не имела, каким ты был в действительности, тогда, и не хочу знать сейчас. А теперь убирайся из моего дома, или я вызову полицию.
Глаза Лиз метали молнии, и Маршалл понял, что она не шутит.
Он попытался было что-то ей объяснить, но понял, что не может. Он потерял обеих, просчитался, сделал неверный шаг: следовало первым делом избавиться от Эшли и никогда не говорить Лиз правду. Он все сделал неправильно.
– Лиз, может, ты передумаешь?
Маршалл готов был умолять, стоять на коленях. Она была нужна ему. Теперь он это осознал. Эшли он просто хотел, в Лиз нуждался.
– Надеюсь, это шутка. Нет, не передумаю. И если не уберешься, вызову полицию.
Словно в доказательство серьезности своих намерений, Лиз протянула руку к телефону.
– Все, ухожу.
Она не спускала с него ненавидящего взгляда, пока он брал пиджак и шел к двери.
– Лиз?
– Нет! – отрезала она и проследила, чтобы он захлопнул за собой дверь.
Когда он шел к машине, по его щекам катились слезы. Одним махом он потерял все.
А Лиз, услышав, как отъезжает его машина, продолжила упаковывать книги, надеясь, что больше никогда его не увидит.
Глава 23
Эшли потребовалось три дня, чтобы выбраться из своей раковины. До этого она лежала в постели,
Близняшки очень соскучились по матери и переживали, зная, что она больна. Девчонки поужинали, и Эшли уложив их спать, долго лежала в горячей ванне. Она получила дюжину сообщений от Джеффа и знала, что он сходит с ума от беспокойства, но еще не была готова разговаривать с ним, о чем и написала.
Первый звонок, на который она ответила в субботу утром, был от Бонни. Она наконец закончила работу над последней картиной и хотела узнать, как идут дела. Они не общались несколько недель, и она понятия не имела, что происходило в жизни Эшли.
– Итак, что новенького?
Бонни очень скучала по подруге и хотела увидеть девочек, поэтому предложила вместе пообедать. Эшли чувствовала себя так, словно выздоравливала после долгой болезни или серьезной травмы, и не была уверена, что у нее хватит сил выйти из дому. Прошло всего три дня, но она словно испытывала симптомы детоксикации после восьми лет употребления тяжелых наркотиков, из которых Маршалл был самым тяжелым.
– Ничего особенного.
Она все еще хандрила, но уже не так, как раньше.
– Ну и картину мы снимали! – сказала Бонни. – Ты не представляешь, какие там были спецэффекты. В последний день я думала, что мы все взлетим на воздух. Они использовали настоящий динамит.
– Я рассталась с Маршаллом.
В трубке воцарилась тишина, потом раздался неуверенный голос Бонни:
– Ты… что? Прокрути пленку назад на минуту. Я что-то не так поняла? Когда мы говорили с тобой в прошлый раз, ты была страстно влюблена в него и хотела, чтобы он ушел от жены.
– Он наконец это сделал. Но только причина была не в его чувствах. В компании стало известно про нас, и от него потребовали разобраться со своей личной жизнью. Или Лиз – или я. Он собирался бросить меня и сказал об этом, потом передумал и избавился от Лиз. После этого я на несколько дней сошла с ума и поняла, что все это не имеет ко мне никакого отношения. Это все ради карьеры – единственной его любви. И я поехала к нему в офис, чтобы сказать об этом. Вот так… если коротко.
– Ни хрена себе! Он бросил Лиз, а после этого ты оставила его?
– Да.
– Он, должно быть, едва тебя не убил.
– Да, похоже. Он собирался подавать документы на развод. Я никогда не думала, что, получив наконец то, чего так долго ждала, пойму, насколько все бессмысленно. Я думаю, он никогда не любил ни меня, ни девочек. Должно быть, он в тот же день попытался вернуться к Лиз.
Эшли хорошо его знала.
– Если она согласится на это. Похоже, он потерял вас обеих. Очень глупо для такого умного мужика.