Игра в имитацию
Шрифт:
Торп медленно отстраняется — и с наслаждением слизывает с пальцев горячую влагу, пробуя её на вкус.
Аддамс тщетно пытается унять бешеное тахикардичное сердцебиение и проводит тыльной стороной ладони по взмокшему лбу, убирая с лица прилипшие растрёпанные пряди.
Проходит не меньше двух минут, прежде чем она приходит в норму — пульс замедляется, учащённое дыхание выравнивается, дурман возбуждения спадает, уступая место привычному рациональному мышлению.
Он тяжело дышит и пристально смотрит на неё, явно ожидая ответной
Какая трогательная наивность.
Зачем ей это?
Своё она уже получила.
— До встречи на лекции, профессор, — небрежно роняет Уэнсдэй, прежде чем выбраться из шкафа.
Кажется, Торп пытается поймать её за локоть, но она ловко уворачивается, не считая нужным продолжать — она уже и не думает о сексе.
Идти по коридору слишком рискованно, поэтому Аддамс поспешно достаёт из кармана металлическую пилку и ловко вскрывает окно. Прохладный ночной воздух приятно холодит разгорячённую кожу, окончательно возвращая ненадолго утраченное здравомыслие.
Увы, сегодняшний день оказался провальным в плане расследования — ничего критичного, завтра она продолжит с удвоенным усердием.
И уж точно не позволит себе так глупо попасться. Несказанная удача, что ей удалось так легко отделаться от проклятого Торпа.
И лишь на крыльце общежития ZETA разум Уэнсдэй осеняет внезапная мысль — а какого черта он вообще полез вместе с ней в этот злополучный шкаф? Ведь преподавателям открыт доступ в архив в любое время.
Если только он не пытался сделать то же, что и она — выкрасть конфиденциальную информацию.
Oh merda.
Похоже, она и впрямь переспала с маньяком.
Снова.
Следующий день выдаётся невыносимо загруженным.
К лекциям добавились практические занятия, на которых даже безразличная к своему предмету профессор Барклай устраивает самые настоящие перекрёстные допросы — но Аддамс с честью выдерживает поток непростых вопросов и успешно получает высший балл по герменевтике.
Но большая часть остальных студентов едва не впадает в панику — одна из скудоумных идиоток, имени которой Уэнсдэй не знает и не хочет знать, даже вылетает из аудитории, заливаясь слезами.
Тайлер вяло мнётся над ответом на вопрос о религиозно-феноменологическом дискурсе, стараясь незаметно заглянуть в учебник и временами бросая умоляющие взгляды в сторону Уэнсдэй, явно ожидая подсказки.
Но его жалкие потуги оказываются практически бесполезными. Барклай недовольно поджимает губы — и в итоге задаёт Галпину написать целое эссе к следующему занятию.
Наконец мучительно долгий учебный день подходит к концу.
Студенты сбиваются в кучки подобно глупым овцам, оставшимся без пастуха — и рассаживаются по всем газонам кампуса, чтобы насладиться отвратительной солнечной погодой и подготовиться к завтрашним парам на свежем воздухе.
Впрочем, это даже плюс — не потребуется слоняться по общежитиям, чтобы
Вооружившись блокнотом и гелевой ручкой, Аддамс поочередно подходит к компаниям первокурсников, чтобы задать каждому ряд основных вопросов.
Знакома ли вам Дивина Флоренс?
Посещали ли вы вечеринку в минувшее воскресенье по указанному адресу?
Не замечали ли там ничего подозрительного?
Кто был организатором вышеупомянутого мероприятия?
Не вела ли мисс Флоренс себя странно или необычно?
Не делилась ли она планами о продолжении вечера в каком-нибудь другом месте?
Несколько человек отказались отвечать. Большая часть студентов отсеивалась из круга свидетелей уже после первых двух вопросов, а остальные выдавали бесполезную чушь в ответ на третий — Уэнсдэй узнала, что некая Мелани Уотерс изменяет своему парню с качком из общежития KKZ, две девчонки подрались из-за общего бывшего, а тупоголовый Кент плотно сидит на экстази ещё с десятого класса. Совершенно ничего, что могло бы подтолкнуть её к разгадке.
И никто, абсолютно никто не смог ответить на четвёртый вопрос — личность владельца дома и организатора злополучной вечеринки так и осталась окутана таинственными мраком.
Но малую толику полезной информации Аддамс всё же добыла — в ту роковую ночь Дивина была мертвецки пьяна, чем не преминул воспользоваться тот самый Кент и с удовольствием затащил её наверх. А сразу после вероятного грехопадения девушка больше ни с кем не разговаривала и поспешила уйти домой. Двое студентов с юридического в один голос утверждали, что своими глазами видели, как она вышла за дверь примерно в два часа ночи.
Убив на допрос больше четырёх часов, Уэнсдэй возвращается в общежитие совершенно измотанной — и хотя ей не терпится подробнее проанализировать полученную информацию, глаза предательски слипаются. Энид как обычно сидит на своей тошнотворно-розовой кровати, бесцельно уткнувшись в экран ноутбука и жалобно всхлипывая над сюжетом очередной низкобюджетной мелодрамы. Удивительно, как её мозг ещё не атрофировался от такого количества розовосопельного шлака.
Аддамс чертовски хочется забраться под ледяной душ, а потом с головой зарыться в одеяло — но едва она успевает разложить учебники по полкам и расстегнуть молнию на платье, раздаётся громкий стук в дверь.
Проклятье, кого там ещё принесло?
— Только не говори мне, что ты решила устроить очередной идиотский девичник, — Уэнсдэй раздражённо стреляет глазами в сторону соседки.
— Нет, — Синклер утирает мокрые дорожки слёз и ставит на паузу унылый кинематографический выкидыш. — Я никого не жду. Может, это к тебе?
Аддамс не успевает ответить.
Дверь слегка приоткрывается, и в образовавшемся проёме возникает кудрявая голова Джоанны Стивенс — доморощенного президента их бестолкового сообщества ZETA.