Игра в имитацию
Шрифт:
— Но зачем? — блондинка снова непонимающе округляет небесно-голубые глаза. — Мы же только пришли… Даже поесть не успели.
— Ты хочешь, чтобы я испортила ваш тошнотворный вечер? — шантаж всегда действует безукоризненно. — Или всё-таки хочешь оказаться в постели Ромео?
— Конечно, я хочу переспать с Аяксом, — фыркает Энид таким тоном, будто это нечто само собой разумеющееся. — Но я не понимаю, какого черта ты задумала…
— Тебе и не нужно понимать, — Уэнсдэй категорически претит посвящать соседку в тайны следствия. Полагаться на её способность держать язык за
— Ладно, — Синклер тяжело вздыхает, но всё же кивает в знак согласия. — Но при одном условии. Пообещай, что завтра расскажешь мне все подробности своего нового романа.
И хотя слово «роман» явно не подходит в качестве определения для её странных отношений с профессором, Аддамс решает, что спорить бессмысленно. Главное, чтобы неугомонная соседка в точности исполнила свою часть плана — а остальное неважно.
Когда блондинка покидает уборную, Уэнсдэй выжидает ещё несколько минут, а затем возвращается в ослепительно белый зал.
И не без удовольствия видит, что Энид уже топчется возле выхода, пока Аякс по-джентельменски набрасывает на её плечи пальто цвета пудровой розы. Торп стоит рядом, прислонившись спиной к массивной колонне и медленно потягивая ром из гранёного рокса.
— Спасибо, что согласилась нас отвезти, — завидев Аддамс, новоиспечённый воздыхатель блондинки простодушно улыбается.
— Да, огромное спасибо, Уэнсдэй, — с готовностью подхватывает Энид. Пожалуй, надо отдать должное её актёрскому мастерству. — Жаль, что у меня так невовремя разболелась голова.
— Куда ехать? — совершенно бесстрастно интересуется Аддамс, хотя разумом овладевает приятный азарт предвкушения от возможности ещё на шаг приблизиться к раскрытию дела. И пусть теперь причастность Торпа под сомнением, отметать эту версию из-за одной нестыковки — пусть и достаточно весомой — было бы крайне неразумно.
— Я живу на Паблик-Элли 420, дом 193, а Ксавье — на Юг-Рассел-стрит, 49. Это совсем недалеко отсюда, — сообщает Петрополус, заботливо приобнимая Синклер за плечи. Та театрально вздыхает и прикладывает пальцы к якобы ноющим вискам. Ей определённо стоило бы задуматься об актёрской карьере вместо высшей школы дизайна.
Покинув ресторан, они садятся в припаркованный неподалёку Мазерати.
Чертов профессор занимает переднее сиденье, сладкая парочка оккупирует задние. Уэнсдэй усаживается за руль и, неодобрительно покосившись на их страстные попытки обоюдного каннибализма, заводит машину.
Мощный мотор отзывается утробным рычанием.
Торп вдруг тянется длинными пальцами к брелку в виде скорпиона, висящему на зеркале заднего вида, и Аддамс намеренно резко вжимает педаль газа в пол — от стремительного маневра профессора отбрасывает назад на сиденье, и он не успевает коснуться серебряной фигурки, сделанной на заказ в память о её погибшем домашнем питомце.
— Смотрю, правилам дорожного движения ты не подчиняешься… —
— А тебе какое дело? Плохую оценку мне поставишь? — едко парирует она, крепко сжимая руль обеими руками и впившись пристальным немигающим взглядом в идеально прямую линию полупустой дороги. Благо, невыносимые пробки почти полностью рассосались.
— Не за это, — он вальяжно откидывается на спинку сиденья, вытягивая ноги. — Кстати, почему ты не пишешь эссе, а шатаешься по ресторанам?
Уэнсдэй не отвечает и не смотрит на него, но почти физически ощущает на себе цепкий взгляд насыщенно-зелёных глаз.
Дискомфортно. Слишком.
Она вновь задаётся риторическим вопросом, каким образом умудрилась вляпаться в этот невыносимый театр абсурда.
— И где твой парень, ради которого ты пробралась в архив? — никак не унимается чертов профессор. Словно они на допросе в полицейском участке, а он задаёт вопросы и одновременно светит фонариком ей в лицо.
— Мы не сошлись характерами, — роняет Аддамс сквозь зубы. — Он слишком много болтал, когда следовало бы заткнуться.
Она тянется к бортовому компьютеру и включает музыку погромче, чтобы заглушить звуки жарких поцелуев с заднего сиденья и прекратить поток неуместных вопросов. Реквием Моцарта в исполнении симфонического оркестра звучит поистине громоподобно, и Торп недовольно морщится, театрально прикладывая пальцы к ушам. Едва заметно усмехнувшись, она прибавляет звук ещё на несколько делений.
— Очень изысканная пытка, Уэнс, — едва слышно бормочет Энид позади. — Но нельзя ли это выключить? Мы тут все оглохнем!
— Нельзя, — безапелляционным тоном отрезает Аддамс и круто выворачивает руль влево, выезжая на Паблик Элли.
По обе стороны ярко освещённой улицы высятся двухэтажные дома из красного кирпича — такие тошнотворно-идеальные и одинаковые, будто отпечатаны на ксероксе. Впрочем, иного она и не ожидала. Новый дружок Синклер явно принадлежит к категории элитарных снобов, которые устраивают ежегодное соревнование, чей газон зеленее и аккуратнее. Единственное, что отличает дома друг от друга — номерные таблички с витиеватыми цифрами.
Не без труда отыскав нужный адрес, Уэнсдэй резко сворачивает направо, слегка зацепив передним колесом низкую клумбу с яркими махровыми фиалками. У Петрополуса вырывается разочарованный вздох, различимый даже сквозь оглушительно гремящую музыку.
— Маму хватит удар, когда она вернётся из Нью-Йорка… — растерянно бормочет он и торопливо покидает салон вместе с Энид, намертво вцепившейся в его руку.
— Ты тоже в двадцать пять лет живёшь с родителями? — колко осведомляется Аддамс, слегка уменьшив громкость на бортовом компьютере и смерив Торпа прохладным бесстрастным взглядом.