Игра в кости: Возвращение
Шрифт:
Откровенность – за откровенность.
– Не секрет, – ответил Пеццай, – я выращиваю его у себя дома, В Луизиане. Хотите попробовать?
Биолог улыбнулся и взял протянутый ему кисет:
– Как дружески начинается наша беседа. Было бы очень хорошо, чтобы она закончилась также дружески.
– А что, есть какие-то сомнения?
– Вы, наверное, догадались, что я занял освобожденное вами место?
– Да.
– Хотите знать, почему я это сделал?
– Если честно, не очень. Но если у вас есть потребность сказать мне это, тогда я вас слушаю.
– Потребность есть. Тем более, что табак уже сказал свое вводное слово.
– Интересно –
– Я не зря сказал вам про станцию в Кордильерах. Там сохранилась туземная общность, в которой многие навыки передаются из поколения в поколение на генетическом уровне. Вы наверное слышали о генетической памяти?
– Кончено. Самому с этим явлением мне сталкиваться не приходилась, но моя коллега, та, которая сейчас на Терра Нове, она проходила студенческую практику стоматологом в Африке. И вот она мне рассказывала, что местные туземцы с самого детства начинают легко управляться со слонами. Оказалось, что за этим племенем еще в протоисторические эпохи египетских пирамид закрепилась слава повелителей слонов.
– Да-да, именно так. А в нашем случае, в случае туземцев Кордильер, дети мужского пола феноменально быстро обучаются точной стрельбе из лука. Для охоты. И там тоже, как на всех станциях, как и в случае вашей знакомой, проходила студенческая практика. В которую входило и приобретение навыков стрельбы из лука. И вот, руководитель станции – биолог, сделал глубокую затяжку, задержал дым и наконец, выдохнул его. – Замечательно. Этой какой сорт табака?
– Перик. В прежние времена он разводился только там, в Луизиане.
– Это тот, который сушился в бочках из-под виски?
– Да. Так что вы хотели сказать о руководителе станции?
– Извините, отвлекся. Да, руководителю станции, ему, – биолог внимательно посмотрел Пеццаю прямо в глаза, – посчастливилось влюбиться в одну из студенток. Самое прекрасное, или самое страшное, что это чувство оказалось взаимным. Оно оказалось настолько глубоким, что руководитель станции и студентка решились на создание семьи. Но они оба оставались учеными. Поэтому честно признались друг другу, что ими движет не только чувство, но и научный интерес. Что, если у них, там, в Кордильерах, родится мальчик? Сможет ли он так же быстро освоить лук, как и его местные туземные сверстники?
Дело было только во времени. Совсем непродолжительном. Ей оставалось вернуться в центральный мегаполис, защитить диплом и вернуться на станцию уже в качестве штатного специалиста. Руководитель станции с нетерпением ждал ее видеосообщения об успешной защите диплома. И дождался его.
На экране возникло радостное лицо его любимой, буквально светившееся восторженными эмоциями: «Дорогой, представляешь, одним из членов дипломной комиссии был сотрудник Агентства. Ему так понравилась моя работа, что он сделал мне неожиданное предложение. Сейчас Агентство готовит большую исследовательскую экспедицию в созвездие Ориона. Для исследования его гаммы. Беллатрикс. Представляешь, звезды самой женщины-воина. Это знак свыше. Он посылается для нас с тобой. Экспедиция продлится чуть больше года, я думаю мы стерпим такую кратковременную разлуку. Я дала согласие с условием, что сразу после завершения экспедиции я буду направлена на нашу станцию.»
Вот оно что, пронеслось в голове Пеццая. Значит, руководителем той станции был этот седобородый мужчина, а его студентка, его студентка во время экспедиции сошла с ума, вообразила себя женщиной-воином, отсекла себе правую грудь и стала отстреливать из самодельного лука своих коллег. И у ней это получалось так ловко, что она собрала вокруг себя целую шайку таких стрелков. И закончила свои дни выстрелом мне в спину из арбалета, спрятанного между ног, под ударом в затылок командира «морских котиков».
– Дальше вы можете не продолжать. Думаю, что вам известно из отчетов, что моей вины в смерти ваше возлюбленной не было. Все произошло случайно. Кроме, как следует из вашего рассказа, одного. Случилось ли бы это, если бы вы, там, на вашей станции, не научили ее стрелять из лука?
Профессия карантинмейстера – штука жестокая. Ежедневное принятие решений о жизни и смерти не располагает к излишней сентиментальности. Так что, мой дорогой коллега, получи по полной программе.
Биолог понял его и опустил голову. Но когда он вновь поднял ее на Пеццая, его глаза оставались сухими:
– Вы правы. В том, что произошло, мне некого винить, кроме самого себя. Но я пришел поговорить с вами не об этом.
– Тогда о чем?
– Когда вы вернулись на Землю, вы привезли с собой трупы тех несчастных, погибших в этой, как тогда казалось, нелепой междоусобице. И я использовал все свои связи в Агентстве, чтобы войти в группу исследования этой аномалии. Я был уверен в том, что смогу докопаться до ее причин. Вас потом не интересовал наш отчет?
– Если честно, то да. Меня тогда удивило, что Агентство попросило разрешения сменить сотрудника, которого я оставил для присмотра за спящими. Они тогда сказали, что планируют экспедицию, в которой он может быть очень полезен, но, если честно, я не поверил им, и сделал запрос. Но Агентство ответило, что результатам работы исследовательской группы присвоен статус высшей секретности.
– Совершенно верно. А знаете почему? Потому что выяснилось, что все трупы, помещенные в морг, оказались носителями очень опасного вируса. Мы, на Земле, с ним давно не сталкивались, но когда-то, в конце Первой Космической Эпохи, он выкашивал целые города. В конце концов, его удалось нейтрализовать. Но вдруг выяснилось, что массовые захоронения жертв эпидемии…
– Перестаньте. Я все-таки эпидемиолог. Университет, первый год обучения, курс истории мировой эпидемиологии. Передача вируса от разлагающихся трупов червям, затем дальше по пищевой цепочке… Искусственное оледенение мест массового захоронения, оказавшееся очень эффективным, но временным. Очередное глобальное потепление, естественная разморозка захоронений, и строительство массовых крематориев по чертежам мировой войны Первой Космической Эпохи.
– Именно так. Поэтому трупы всех жертв той междоусобицы пришлось перегрузить на космический корабль, переоборудованный в летающий крематорий, законсервировать его и отправить за пределы Солнечной системы. Именно поэтому данные наших исследований были засекречены.
Я, когда данные моей работы засекретили, тоже удивился. Более того, я был вне себя. Я уже знал, что вы во всем виноваты, и мне не терпелось вас публично кастрировать. Но мне приказали молчать. Единственное, чего я добился, так это максимально быстрого получения образцов крови спящих, тех самых стрелков, которых скрутили ваши «котики». Я же сказал, у Джой, да, ее звали Джой, на том корабле не было технической возможности сделать такой подробный анализ крови. Его можно было сделать только на Земле. Вот тогда-то Агентство, идя навстречу моим просьбам, и придумало всю эту историю с востребованностью вашего сотрудника. И все ради того, чтобы он по своему возвращению смог доставить образцы крови.