Игра в ошибки
Шрифт:
Неделю он действительно не пил, хозяйничал по дому, готовил незамысловатую еду, и нарисовал новую картину, на которой изобразил Лиану в виде тоненькой девушки, обвившейся вокруг дуба-великана, на ветвях которого уютно устроилась гитара.
— Это мы, – улыбнулся Ивар и прибил рисунок над кроватью.
А через неделю грянул злополучный день рождения…
Лиана примчалась с работы, замученная и уставшая. Ей хотелось только одного – завалиться в кровать и спать, спать, спать, никуда не выходя. Но они с Иваром договорились, что встретятся уже у братьев, и ничего не оставалось делать, как переодеться, нацепить на лицо улыбающуюся и довольную маску, и отправиться в гости.
Ивар
— О, котя пришла! Ну, что же ты так долго, мы уже заждались все!
Лиана вошла в комнату, поздравила Данилку с днем рождения, вручила заранее купленный подарок, и уселась в уголке на свободное место. Веселье уже было в полном разгаре. Из всех гостей Лиана знала троих – белокурая Ниночка училась в ее институте на первом курсе, коренастый, слегка туповатый парнишка по имени Илья был соседом братьев по лестничной площадке, а темноволосую худенькую девушку, чем-то похожую на маленького грызуна, она видела в гостях у братьев пару раз, и знала только, что зовут ее Люда и живет она где-то неподалеку.
Ивар очень быстро напился. Лиана подозревала, что, получив ее разрешение, он начал пить уже с утра, но решила не заострять на этом внимания. Водку, в изобилии стоящую на столе, Лиана не пила, предпочитая ей пиво. Она вообще мало участвовала во всеобщем веселье. Было просто хорошо и спокойно сидеть в уголке, потихоньку потягивать пиво и отдыхать после такой сумасшедшей рабочей недели… Слава Богу, сегодня пятница, а за ней – целых два дня выходных…
Когда все уже были в хорошей кондиции, стройный порядок столовых посиделок был нарушен, часть гостей разбрелась по квартире, у Ивара появились проблемы с координацией. Тогда он поднялся.
— Я пойду за гитарой схожу.
— Что ж ты ее сразу не взял? – удивилась Лиана.
— Забыл, – пожал плечами Ивар. – Я сейчас быстро.
До подъезда, в котором они жили, было пять минут ходьбы. Когда Ивар не появился через двадцать минут, Лиана забеспокоилась: ушел пьяный, без документов, мало ли что, на дворе вечер уже, заберут менты, доказывай потом, что ты просто с дня рождения шел…
— Я пойду схожу за ним, – поднялась Лиана.
— Да ладно тебе, – принялся уговаривать ее Ванька. – Сиди, устала же, наверное! Сейчас он явится, никуда не денется!
Но внутри Лианы уже шевелило выросшими щупальцами беспокойство.
— Я сейчас вернусь.
Она за три минуты добежала до своей квартиры, открыла дверь. Ивара не было. Не было и гитары.
«Разошлись, наверное», – подумала Лиана, недоумевая, как это могло случиться.
Она вернулась к братьям. Гитара лежала на одном из стульев, Ивара не было.
— Где Ивар? – повернулась Лиана к Даниле.
— В сортире сидит, – отмахнулся тот. – Прохватило его.
Вся компания весело заржала.
Лиана не понимала, что происходит. Действительно, почему бы пьяному человеку не сходить в туалет? Но беспокойство в ее груди становилось все больше, простирая свои щупальца во все участки тела, касаясь острыми, ядовитыми присосками сердца и мозга. Она незаметно поднялась и дошла до туалета. В туалете никого не было.
— Нина, – остановила Лиана идущую из кухни Ниночку. – Ты Ивара не видела?
— Он, наверное, в 39 квартире, – как что-то само собой разумеющееся, произнесла Ниночка.
Она сказала это так, что Лиана сразу поняла, что то, что Ивар сейчас находится в 39 квартире – не случайность и не неожиданность. Большинство из присутствующих здесь гостей, если не все скопом, знают, что он там бывает, и для них это не является чем-то удивительным.
Лиану затрясло. Она уговаривала себя, что мало ли зачем Ивар мог зайти в 39 квартиру, мало ли кто
Она взлетела по лестнице на пятый этаж, не давая себе времени на раздумья и сомнения, толкнула незапертую дверь 39 квартиры и ворвалась внутрь. В глазах у нее потемнело.
Ивар стоял на коленях перед темноволосой Людой. Позы и выражения лиц обоих ясно говорили сами за себя.
Звенящая тишина заложила уши Лианы. Ее было так много, что, казалось, от этого беззвучного звона сейчас лопнут барабанные перепонки.
— Опа! – сказала Люда, и воздух вокруг взорвался.
Ступеньки путались под непослушными ногами, слезы застилали глаза, и непонятно чего было больше в этих слезах – обиды или гнева. Перед глазами – ошарашенное лицо Ивара – лицо вора, растерянного, застигнутого на месте преступления, в ушах – на все лады издевающийся женский голос: «О-па! О-па! О-па!» Резко дверь собственной квартиры на себя и ураганом по комнате, сметая все на своем пути, лихорадочно вещи Ивара из ящиков, из шкафов, – в огромную китайскую сумку, кривляющуюся своими синими и красными квадратами, ухмыляющуюся огромной белозубой пастью молнии. Рисунки со стен вместе с обоями, с побелочной крошкой, гитарные струны, как змеи, извиваются на полу, норовя схватить за ногу, укусить, ужалить… Цапнули за палец, капелька крови размазывается по лицу, остервенело струны в сумку, поверх курток и рубашек, купленных недавно вместе на китайской оптушке. Они тогда пили пиво и весело смеялись, Ивар купил у какой-то бабки букетик мимоз и торжественно вручил их Лиане… Стой! Не надо воспоминаний! Вместо улыбающегося, счастливого лица – виноватая ухмылка вора… «О-па О-па! О-па!» Сумасшедший ритм все убыстряется, на лице слезы впережку с кровью, машинальный взгляд в зеркало – глаза безумные, лицо безумное, безумное тело… Болит сердце, отдаваясь набатом в висках, ходуном ходят руки, но упорно – вещи в пасть прожорливого китайского чудища – как много вещей, как много жизни, которой уже не будет никогда… Ивар, Ивар, что же ты наделал?!! Чудовищная обида подступает комом к горлу и выплескивается надрывным, громким всхлипом: За что?!! Почему так? Я же просто хотела…
Быстрый взгляд по сторонам. Вывернутые ящики, вытряхнутые полки, разбросанные фотографии и картины, по ним ногами с остервенением, с какой-то извращенной жестокостью, с отчаяньем, с безумной болью…
Сумку на плечи, – откуда только взялись силы? – и по лестнице вниз, до соседнего дома, там на пятый этаж, квартира 39, о-па, о-па, о-па!
Время остановилось. Они застыли в тех же позах, в которых стояли, Ивар так и не поднялся с колен, рот Люды приоткрыт в застывшем выдохе: «О-па!», рука Ивара продолжает держать ее руку, пряди его волос – волнами под ее ладонью, на лицах у обоих – дрожь пойманных на месте преступления любовников, – немая картина, камерная инсценировка «Ревизора» в современной обработке. Не ждали?..
Сумка падает с плеч, поднимая столб пыли – квартира грязная и неуютная, оборванные обои, колченогий стол, грязный матрас вместо кровати… Ивар… За что же, Господи, Ивар?.. И непонятно чего больше – обиды или боли, боли или обиды…
Неестественно звонкий голос, непохожий на собственный, разрывает оглушительную тишину, оживляет застывшую картинку, служит командой – Отомри!, по грязному стеклу назойливо жужжит муха, втыкаясь раскаленным буром в воспаленный мозг. Ивар поднимается с колен, Люда закрывает рот, руки их опускаются, взгляды – вниз – на большой, безобразный китайский баул, распухший, беременный вещами, с торчащими в разные стороны струнами-змеями.