Игра в ошибки
Шрифт:
В маленькой комнатке, обклеенной облезлыми обоями, вытертыми до белизны и кое-где свисающими скрученными махровыми клочьями, появление Ампиры произвело на присутствующих, пожалуй, большее впечатление, чем сакраментальная заключительная фраза исторической комедии Гоголя на городничего и компанию. Гул голосов, до того оживленно обсуждающих что-то, моментально затих, добрая дюжина человек, переодевавшихся, смеявшихся, убирающих инструменты, пьющих пиво, повернулись к входной двери и застыли в тех самых позах, в которых их настигло это явление. И во всех глазах Лиана увидела адскую смесь, солянку из благоговения, восторга, тайной надежды и неприкрытой зависти. «Я, я, я! – в тягуче-ватной тишине кричали, молили, вопили
— Отомри! – сказала Ампира.
— Привет! – сказала Лиана.
И по комнате пронесся легкий вздох.
— Ты! – Ампира указала острым черным ногтем на того самого парня, о ком шла речь во время концерта. – Мне нужно с тобой поговорить.
Головы всех музыкантов, словно по команде повернулись в сторону счастливчика. И Лиану откинуло от двери душной волной неприкрытой, ядовитой ненависти. И только из одной пары глаз заструился легкий, восторженный, до конца не верящий в свою удачу свет.
— В этом гребанном ДК есть место, где можно поговорить? – повернулась к администратору Ампира.
— Конечно, конечно, – немедленно засуетился тот. – VIP-комната к вашим услугам.
— Я пошла в туалет, – Лиану уже мутило от всего это фарса.
— Подожди меня в машине! – бросила ей через плечо Ампира. – Это не займет много времени.
Лиана вышла из обшарпанного подъезда ДК, с наслаждением глотнула холодный, морозный воздух. В голове неожиданно всплыли строчки одной из ранних песен Ивара. Тогда он тоже был среди этой горсточки неформалов и музыкантов и свято верил, что может перевернуть весь мир своими песнями…
Мальчик в грязной луже
Играет в Ватерлоо,
Сделан, приспособлен,
Видно повезло.
В кармане вместе с пеплом
Грязных груз страниц,
Капкан на волка
И пара мертвых птиц…
Сосед травился газом,
Но потом привык,
Взял свое счастье,
Утащил в тупик.
Здесь многие летают
С покатой крыши вниз.
Давай посадим в клетку
Эту пару мертвых птиц…
Пару мертвых птиц…
— Пару мертвых птиц… – вслух пропела Лиана, а про себя подумала: как знать, может быть, он до сих пор в это верит? Только она уже год, как не слышала его песен…Ни старых, ни, тем более, новых… Если они были, конечно, эти новые песни…
— Ностальгия по НАСТОЯЩЕМУ? – Ампира возникла рядом, натягивая черные кожаные перчатки.
— Поимела еще одну душу? – парировала Лиана.
— У меня их целый паноптикум. Этот экземпляр его, безусловно, украсит, – Ампира спустилась с крыльца. – Поехали, у нас еще масса дел.
— У нас?
— Ну, ты же не бросишь все на полпути? Если идти, то уж идти до конца, чтобы потом не было мучительно больно за то, что никогда не было сделано и уже сделано не будет…
«Она повторяет мои мысли…»
Молчаливый шофер уже открывал дверь автомобиля, Лиана задумалась на пару секунд и, встряхнув головой – будь, что будет, – извращенное притяжение Ампиры оказалось сильнее всех доводов рассудка, нырнула в пахнущее кожей нутро салона.
Глава 23
Заведение, у которого резко остановилась машина Ампиры, своим непрезентабельным видом и архитектурной формой скорее напоминало заброшенный детский сад, расположенный по прихоти какого-то полоумного проектировщика прямо в центре небольшого городского парка, в погожие дни служившего местом выгула детей и собак, а так же вечерним пристанищем близживущих алкоголиков и продвинутой молодежи с банками пива, полными карманами презервативов и неизменно расстроенной гитарой.
— Странное у тебя понятие о настоящей Москве, – не удержалась с подколкой Лиана. – Ты решила показать мне все развалины бывшего Советского Союза?
— Никогда не суди по внешнему виду, – серьезно сказала Ампира. – За непрезентабельной внешностью иногда
Деревянная крыша домиком нависала над массивной, железной дверью. На толстых цепях болтался указатель с названием. Выжженные буквы, профессионально стилизованные под готику, уверенно гласили: «Рыцарь».
— Честно признаться, рыцарские замки с самого детства я представляла себе несколько иначе, – снова не удержалась Лиана. – Или это такой новый стиль настоящих московских рыцарей?
— Мне нравится твоя ирония, – Ампира ткнула черным ногтем в кнопку звонка. – Только никак не могу понять: ты хочешь уколоть меня или прячешь за ней собственную неуверенность?
Пока Лиана лихорадочно искала слова для ответа, дверь бесшумно открылась.
Темно-коричневые деревянные стены, деревянные, полукруглые своды низкого потолка, огромные ниши, которые заполняли импровизированные факелы, впрочем, почти неотличимые от настоящих, запах сухого дерева и свежезажаренного мяса, два манекена в кольчугах и шлемах, полностью закрывающих лицо, стоящие у начала этого коридора, уводящего в далекое рыцарское прошлое… Пленительная игра воображения уже услужливо рисовала прекрасных дам и их бесстрашных рыцарей – героев неизменных английских баллад, готовых на любые подвиги ради единственной дамы своего сердца… Лиана, конечно, знала, что на самом деле рыцарская эпоха куда менее романтична, чем люди ее представляют, взять хотя бы полное отсутствие элементарной чистоплотности, не говоря уже о какой-то общечеловеческой морали, хотя нет, почему же, мораль присутствовала всегда, другое дело, что мораль того времени слишком отличалась от того, что называют моралью сейчас, и все же так хотелось не думать об этом, а просто поверить в то, что пройдя до конца по этому коридору, она окажется в великолепном зале с камином, на темных стенах будут оживать отблески пламени, и из огромного кресла ей навстречу поднимется человек, ради которого она бросила старого тирана-отца и рыжую шлюху-мачеху…
Полумрак коридора разрезал пополам электрический свет, огромная тень тут же заселила световое пятно.
— Верхнюю одежду сюда, пожалуйста!
Очарование средневековья моментально растаяло в этой банальной фразе, в этом голосе, в этом электрическом пятне на деревянном полу, словно покосившийся и почерневший снеговик под лучами ослепительно яркого солнца, оставив после себя лишь небольшую лужу смутного сожаления.
Длинный низкий коридор, как и ожидала Лиана, закончился огромным залом. Деревянные колонны подпирали высокие потолки, в камине электрически тлели пластиковые дрова, головы зверей, развешанные по стенам, казались живыми, в огромных нишах, отгороженных непробиваемым стеклом, хищно поблескивали сталью и серебром изящные клинки – настоящие произведения искусства, трудно было даже предположить, что за этой оточенной витиеватостью переплетений неуловимо прячется смерть, готовая в любой момент выскочить наружу, как черт из табакерки, стоит только кому-нибудь ощутить на своих пальцах прохладу этой изумительной рукояти, и пойти на поводу у собственных, задавленных инстинктов и сверкающего клинка, с самого своего рождения мечтающего почувствовать, как входит сталь в беззащитное тело…
Тяжелые, деревянные столы, проклепанные железом, неизменная барная стойка в углу, а в разных концах зала – друг напротив друга – сцена с тремя шестами, задником которой служили деревянные пни для метания ножей, и пять арбалетных дорожек с круглыми бумажными мишенями, огороженных от зала затемненным стеклом.
Все столы в зале, кроме одного, стоящего у самой сцены, были заняты. Ампира, не задумываясь, уселась за него, опустила ниц табличку с надписью «Зарезервировано».
— Ну, как? Ты изменила свое мнение?