Игра в прятки или полный пердимонокль
Шрифт:
Холодов проводил долгим взглядом удаляющуюся группу коллег, а особенно новоиспеченного вице-президента, наглость и осведомлённость которого, ставили его в тупик. Ему во что бы то ни стало надо пролить свет на странную личность Маргариты Николаевны. И не теряя времени, он решил нанести визит в комнату Марго, но визитом вежливости это назвать нельзя, так как делал он это в отсутствие самой хозяйки.
Пробраться в номер Холодову не составило особого труда — пару комплиментов горничной, романтичная история о сюрпризе любимой, все это подкрепленное зелененькой купюрой, и вот он у цели.
Оставшись
С удивлением он заметил, что вещи она ещё не распаковала. Это было странно, как будто в любую минуту собиралась исчезнуть. Женщины, по наблюдениям Эдуарда, имели странную привычку — обустраиваться даже на один день так, как будто они собирались прожить в данном отеле всю оставшуюся жизнь. А тут заехали на целую неделю, а она не спешит раскладывать свои вещички. Холодов видел, как тщательно Нина с Антониной развешивали свои платья, едва оказались в своем номере. Его беспокоила такая непохожесть Марго на других. Что-то в ней было неуловимо знакомое и в тоже время непонятное.
«Откуда она обо мне так много знает? Кто она? Что за человек? Да и человек ли…Взглянуть бы в её документы».
Он поискал дамскую сумочку или что-то наподобие, но ничего такого не найдя, остановил свой взгляд на большой дорожной сумке, небрежно засунутой под кровать. «Только бы мне повезло. Я должен что-то найти», — повторял как заклинание, расстегивая замок.
Эдик стал аккуратно вынимать вещи по одной, чтобы ничего не пропустить. Он перебрал уже почти весь чемодан, но ничего интересного так и не обнаружил. И вдруг его осенило. Все вещи были новенькими, даже с этикетками. Это было более чем странно. Он даже подпрыгнул от такого открытия, а потом задумался: «Ну, допустим, она обновила гардероб… Но чтобы женщина не срезала этикетки…»
Холодов в замешательстве смотрел на разложенные по кровати вещи.
— Да и зачем менять весь гардероб? Если только… ты сильно похудел, или поправился, или… Какие ещё могут быть причины? — рассуждал он вслух.
«Это все неспроста и должно подсказать разгадку этой головоломки под названием „Марго“. Должно. Думай, Эд, думай», — приказывал он себе, но… ни одной стоящей мысли в его голове не было.
— Что же это может значить? Очевидно одно — она не та, за кого себя выдаёт! Нутром чую, разгадка совсем близко, — от волнения он вновь заговорил вслух.
Обшарив еще раз самым тщательнейшим образом всю сумку, так никакой зацепки больше не обнаружил.
— Документы она, видимо, взяла с собой, — Эдуард прищурился вспоминая: «Марго вышла с небольшим рюкзачком за плечами». — Вот бы в него заглянуть.
Он аккуратно сложил вещи назад в сумку, чтобы было не заметно, что в ней рылись. И собрался уже спрятать её назад под кровать, как заметил боковой карман. Тот был настолько мал, что в него ничего существенного не спрячешь, и всё же… Холодов медленно открыл с замиранием сердца. Но к его большому разочарованию кармашек был пуст. Эдик даже зарычал от злости и с досадой пнул сумку обратно под кровать. И в этот момент его внимание привлек какой-то блестящий предмет на полу у изголовья кровати. Холодов присел и осторожно поднял
Этот старинный медальон он видел всего единожды, но запомнил хорошо. Тогда Эдик только прикоснулся к украшению на шее вице-президента и задал банальный вопрос, но Гора отвёл его руку в сторону, и зло ответил, что эта вещь очень ценна для него. Больше он медальона никогда у друга не видел. Несколько раз потом порывался вернуться к этой теме, но Туманов каждый раз довольно резко это пресекал. Тогда еще он решил, во что бы то ни стало узнать, что за тайну скрывает его якобы лучший друг. Но со временем как-то позабылось, а сейчас такой случай…
— Как удачненько я сюда заглянул! — чуть не закричал он от радости Холодов, но тут же нахмурился: — «Откуда у неё это? Как попал к этой выскочке? Что-то здесь нечисто… Кто же ты такая, Маргарита Николаевна, и где наш любезный Георгий Михайлович?»
От волнения Эдуард стал метаться из угла в угол, мысли в голове тоже неслись с бешеной скоростью: «Итак, он слишком важен для Туманова. Мне даже и притронуться не дал. А значит… Медальон он не мог сам отдать добровольно… А значит… Скорей всего его уже нет в живых…»
У Холодова от такого предположения даже волосы на голове стали дыбом и похолодело внутри, но тут его осенило: «Если Гора мёртв, то ничто и никто не стоит на его пути, и он сможет теперь подмять под себя компанию, да что компанию, весь город!» От таких грандиозных планов его голова совсем пошла кругом… Но тут же вернулась на место: «Марго! Вот, кто сейчас стоит у него на дороге!» Пока только вопросы по поводу её личности, но скоро, очень скоро, он будет знать ответы.
Эдик переключил внимание на свою находку. Он заинтересованно стал вертеть в руках украшение, и вдруг что-то щёлкнуло — сработал потайной механизм и медальон раскрылся. Любопытство Холодова было вознаграждено.
«Вот, так дела… А игрушечка-то с секретом…»
Внутри кулона было изображение красивой молодой женщины и надпись на непонятном ему языке — «Dragostea este mai puternica decat teama de moarte». Так как надпись ему ни о чем не говорила, он стал внимательно рассматривать портрет незнакомки, но она так и осталась для него таковой. Эдуард точно никогда ее не видел. Кого-кого, а такую красотку он бы не забыл. Но Холодов нутром чуял, что эта находка очень важна и медальон скрывает какую-то тайну. Недаром же Гора им так дорожил, что даже притрагиваться не позволял.
— Ну что, барышня, пришло время познакомиться? — обратился он к незнакомке и, закрыв медальон, положил его в свой карман.
Очень довольный своей находкой, Холодов с видом победителя вышел из номера Марго и вернулся в свой.
Вспомнив, что регистраторы в гостиницах должны владеть несколькими иностранными языками, он старательно перерисовал надпись с медальона на листик бумаги и направился на ресепшен.
И здесь ему снова повезло. «Определенно, сегодня мой день!» — Холодов чуть не подпрыгнул от радости, когда услышал, что надпись на румынском. Ему тут же перевели: «Любовь сильнее страха смерти».