Шрифт:
Глава первая. Пушистое чучелко
Вероника, расчесав гибкие волосы розовым гребешком, шелковисто атласно росшие из ее небольшой головки с миленьким почти ангельским личиком, положила свою расплетенную резинку и несколько заколок-крокодильчиков на стул для одежды. Самокритично смотрясь в зеркальце, она вовсе не заметила как соседская кошка без определенного имени, без рода и племени, прокралась в комнату двенадцатилетней девочки, имея на то свои хитрые даже коварные пожелания. Ибо всегда, будучи в игривом настроении, в меру ласковая кошка, в минуты игры порою забывалась, всячески демонстрируя свой непокладистый нрав, стремясь уцепить чужое, она боролась за кошачье право вонзить свои цепкие коготочки и зубки во что-нибудь деликатно маленькое, но явственно необходимое для законного обладателя данного предмета. И вот, якобы случайно, кошка тихонечко прыгнула на соседний стул. Вероника, тем временем, сразу заметив
Олимпийский натренированный атлет сейчас бы позавидовал кошке, в особенности ее быстроте и ловкости, ведь она дала дёру от преследователя с весомым отрывом, взметнувшись, как говорится – с высокого старта. Вероника упрямо выбежала вслед за кошкой, нескромно крича и обзывая ее то “котиком-обормотиком”, то “пушистой чучелкой”, но напрасно, ведь животное, будучи по существу необидчивым, оказалось невосприимчивым к остроумным шутовским сравнениям.
В конце концов, когда они уже выбежали на улицу, девочка крикнула что есть сил – “Ах ты мохнатое чудище”. И кошка, естественно от такого оскорбления резко остановилась, надменно обернулась, сотворив царский карающий взор, отчего Вероника умилилась на долю секунды. Затем воровка прижала мягкие ушки к затылку и ринулась к детской площадке.
Светло. Солнышко. Летний день переливается радужными веселыми цветами, детские воодушевленные голоса доносятся отовсюду.
Обидчивая кошка засеменила прямо к собранию оголтелых мальчишек, которые азартно играли сидя на земле в фишки. Изрядно испугав их своим дерзким появлением, вмешательством в решающий бросок, она, нарушив привычный ход игры, благополучно исчезла в ближайших кустах шиповника.
А Вероника намерено приостановила бег, как бы придя вновь в разумную реальность, подумав об украденной резинке, о том не слишком важном предмете обихода, она осознала, что та точно не стоит стольких переживаний или физических нагрузок. Даже если резиночка самая любимая.
“Камане, магане, цу, е, фа” – восклицали дружно мальчики, тряся маленькими кулачками, и по окончании каждого такого не магического заклинания они показывали пальцами жесты обозначающие бумагу, камень или ножницы. Бумага заворачивает камень, камень тупит ножницы, а ножницы режут бумагу, если символы случаются одинаковые, то происходит быстрый повтор жребия, с произношением только окончания той волшебной фразы. Таким нехитрым способом определяется последовательность броска фишек, каждого из участников игры. Фишки стопкой поставленные на кон, равно пожертвованные, разыгрываются, дабы впоследствии первый игрок удачно сумел выбить их. Затем самый удачливый мальчик берет фишки двумя пальцами картинками вниз и безжалостно ударяет ими об поверхность твердой гладкой плиты, асфальта или твердого утоптанного грунта. Те капсы, которые перевернутся, показав заманчивые изображения, достаются бросившему участнику. Хотя всякий готов обжаловать любую подачу, желая уличить любого в жульничестве, каждый победитель забирает выигрыш себе. На тех фишках наклеены кадры из знаменитых фильмов, мультсериалов или просто рисунки из комиксов, по обыкновению изображены: красно-синий “Человек-паук”, зеленые “Черепашки-ниндзя”, или герои из ”Смертельной битвы”. Ценились также и другие не менее колоритные персонажи детских мечтаний. Иногда продавались целые серии фишек, порою довольно неоднозначные, странные, например светящиеся в темноте фосфором, с золотой фольгой вместо фона, пластиковые… и всех не перечислить. У всякого заядлого игрока имелся целый пакет с таким картонным сокровищем. Потрепанные или гладенькие новые, все шли в игру. Стоит заметить, что жульничество категорично не приветствовалось. К примеру, можно было бросить капсы хитрым ребром или в момент броска незаметно перевернуть фишки кончиком пальца. Если так происходило, то клеймо жулика накладывалось навсегда, и тогда все с опаской поглядывали на вероломного хитреца.
Девочку не особо заинтересовала мальчишечья игра, ее пытливое внимание, как впрочем, и немалое воображение, привлек одинокий мальчик, кротко стоящий в стороне от других. Он показался ей чересчур уединенно безмолвным, даже немного печальным. В чувствах Вероники что-то произошло, нечто неподвластное здравому уму, как взрослому, так и детскому. Нечто потаенное притягивало к этому обычному на вид мальчику с безумно большими глазами. Приблизившись с одним единственным вопросом на устах, она как бы наскоро ненавязчиво выказала свою симпатию к нему.
– Почему ты не играешь
Мальчик неумело улыбнулся, проговорив тихо, почти шепотом.
– Потому что я проиграл. – и тут он сделал необдуманный вывод. – Видимо я самый настоящий неудачник.
– Зато ты привлек меня своей отстраненной индивидуальностью. – подбодрила его Вероника, вычитав последнее слово в мамином журнале, который ей очень понравился.
Мальчик смутился, но вопреки всем неловкостям, они представились. Его звали Алекс, хотя свое полноправное настоящее имя он явно сократил для удобства произношения. Девочка также назвалась своим именем, только не как подобает истинной леди, она не сотворила реверанс, о том правиле древнего тона она не ведала. Затем Вероника весьма сообразительно поразмышляла и решила, что вдвоем искать проказницу кошку куда как сподручнее, намного проще. Бывши подавленным проигрышем, Алекс сразу согласился сменить привычный вид деятельности. Потому, не рассусоливая, они начали обчесывать весь периметр детской площадки. И что бы вы думали, тот наглый котик-обормотик спрыгнул с дерева рядом с Алексом, почти ему на плечи, и вручил тому на когте резинку для волос, утробно напевая и непотребно льстясь. Безусловно, девочка моментально начала ревновать, где это видано, чтобы смазливая кошка отбирала у нее друга, и ко всему прочему он еще предательски начинает гладить это волосатое недоразумение. Подбежав, Вероника угрожающе цыкнула на животное, плавно отодвигая кошку сандалькой, но та злодейка даже распушенным хвостом не повела, а просто вульгарнейшим образом мурлыкнув, вальяжно удалилась по своим кошачьим делам. “Должно быть, пошла воровать расчески” – подумала Вероника, приметив, как плохо причесана шерсть у кошки.
– Вот держи, это видимо твое. – он отдал ей резинку. – Что будем делать дальше? – вопросил безрадостный Алекс.
Девочка рассмотрела его длинные светлые волосы и необдуманно выпалила.
– Завяжем тебе хвостик.
– Думаю мне не пойдет розовый цвет. – шутливо ответил он.
Но Веронику, подобно гениальной мысли, было не остановить, если она что-либо задумала, то спасайтесь, кто может, а кто не может, то терпите, выбора у вас нет. Он, поняв эту непреложную истину, послушно присел на мягкую траву, чувствуя всеми потревоженными корнями волос, как Вероника нехитрыми манипуляциями творит “шедевр парикмахерского искусства”, по крайней мере, так ей казалось, а мальчику очень даже понравились ее легкие прикосновения, будто ласковые поглаживания. Хотя его не покидал некоторый страх – а что если его знакомые увидят девочку, измывающуюся над его прической, сколько насмешек ему предстоит услышать от них, немыслимо много. А творящая Вероника размышляла иначе – “Может, я ему нравлюсь, если он так охотно исполняет все мои капризы” – и мысль эта для девочки оказалась до мурашек приятной. Волосы Алекса были шелковистые более прямые, чем у нее. Поначалу созерцательно она видела перед собой волосы куклы и готова была неловко поиздеваться над ними, но стоило ей прикоснуться к его волосам, то сразу появилась некоторая аккуратность, бережливость в ее действиях, она пыталась не вырвать ни единого волоска. Однако без жертв явно не обошлось.
Упрямый неистовый нрав девочки столкнулся с меланхоличной застенчивостью мальчика, однако в итоге это несвойственное логике варево на вкус стало похоже на эссенцию настоящей крепкой дружбы.
В тот же неподражаемый день Вероника выдумала очень занимательную игру.
– Поиграем в прятки. – то ли предлагая, то ли приказывая предложила она.
– Вдвоем это не особо интересно. – заметил Алекс.
– Нет ничего интереснее на свете как искать и находить! – заявила твердо Вероника. – Я придумала другие правила игры.
Мальчик вопросительно воззрился на нее. А девочка начала размеренно объяснять.
– В корне всё останется по-прежнему, один закрывает глаза и считает до пятидесяти, а другой прячется где ему угодно, но оставляет подсказки, к примеру, подойдут вещи, о которых знаем лишь мы двое, предметы, напоминающие нам о счастливом или не очень прошлом.
– К примеру, кошка.
– Нет, она точно не согласится быть указательным знаком.
Тут они одновременно глумливо рассмеялись, представив как кошка, когтистой лапой указывает правильное направление поиска. Затем Вероника резко оборвала смех и зловеще произнесла.
– И играть мы будем всю жизнь. – но затем поправилась – Если конечно тебе не надоест. Или тебе не нравится моя идея? Ты только скажи, не стесняйся. – подбадривала его Вероника.
– Ты первая кто смогла рассмешить меня за всё это время. Пожалуй у меня нет выбора. – улыбаясь согласился Алекс.
На том они и условились.
С того самого дня светлое настроение притягательного озарения поселилось в их юных сердцах. Толком не ведая об ограниченном внешнем мире, не слишком углубляясь в свои бесконечные души, они не вдавались в чопорные детали мироздания, но дружба сталась для них опорой всего, нескрываемой внутренней и внешней радостью. Даже когда Алекс зажмурил глаза и досчитал до пятидесяти, несколько раз сбившись со счета, вновь отворив очи, рядом с собой он не увидел Веронику, она исчезла, словно ее никогда и не было. Однако ощущение того теплого заботливого присутствия не пропало. Значит, она действительно существует, только спряталась где-то, потому ее необходимо отыскать. Она рядом, там, где надежно спрятано его сердце.