Игра в убийство

Марш Найо

У Анджелы было достаточно времени, чтобы хорошенько рассмотреть первого в ее жизни детектива. Аллейн, как ей показалось, нисколько не напоминал заурядного сыщика в штатском, но в нем не было и ничего романтического — ни бледного лица, ни пронзительных глаз. Он выглядел скорее как один из друзей дяди Хьюберта, как один из тех людей, которые могли бы «солировать» на их приемах. Он был очень высокий, худощавый, темноволосый, с чуть раскосыми серыми глазами. В них светилась легкая улыбка, но губы были плотно сжаты. «Его руки и голос безукоризненны», — подумала Анджела и почувствовала

невольное облегчение.

Впоследствии Анджела сказала Найджелу, что инспектор Аллейн ей сразу понравился. Он обращался с нею без малейших признаков личного интереса, что в менее трагических обстоятельствах могло бы задеть самолюбие современной молодой женщины. Но сейчас она была рада его беспристрастности. Маленький доктор Янг сидел и слушал, то и дело издавая невнятные, нечленораздельные звуки. Аллейн сделал несколько пометок у себя в блокноте.

— Вы сказали, — пробормотал он, — что эта салонная игра была ограничена пятью с половиной часами — иначе говоря, она началась в пять тридцать и должна была закончиться около одиннадцати пародией на суд. Тело было обнаружено без шести минут восемь. Доктор Янг прибыл через тридцать минут. Позвольте мне все точно записать, потому что у меня слабая память.

От такого странного заявления доктор Янг и Анджела вздрогнули.

— А теперь, с вашего позволения, — сказал инспектор, — я бы хотел повидать других членов семьи и гостей — одного за другим, если можно. Пока что доктор Янг проводит меня в кабинет. Мисс Норт, вас не затруднит выяснить, может ли сэр Хьюберт принять меня?

— Разумеется, — согласилась Анджела и повернулась к Найджелу:

— Вы подождете меня?

— Я подожду вас, Анджела, — заверил Найджел. В кабинете инспектор Аллейн склонился над недвижным телом Рэнкина. Он разглядывал труп целых две минуты, плотно сжав губы, в уголках его рта притаилась брезгливость. Затем он нагнулся и, повернув тело на бок, тщательно, но не касаясь руками, обследовал все еще торчащий между лопаток кинжал — красноречивый свидетель удара, который вогнал его сквозь кости и мышцы Рэнкина в самое сердце.

— Ваша помощь, доктор, мне еще нужна, — сказал Аллейн. — Удар был нанесен сверху вниз. Жуткое зрелище, не правда ли? Как видите, острие вошло в тело вот здесь. Эксперту будет над чем поработать.

Маленький доктор, получивший выговор за то, что позволил переместить тело, воспользовался случаем восстановить свой авторитет.

— Здесь видны большая сила и, я бы сказал, отличное знание анатомии. Лезвие вошло в тело правее левой лопатки, между третьим и четвертым ребрами, миновав и позвоночник, и ближний к позвоночнику край лопатки. Оно прошло под тупым углом, и острие проникло в сердце.

— Да, я примерно так все и представлял, — ласково проговорил Аллейн, — но вот почему так ловко получилось — может быть, это простое везение?

— Везение? Не думаю! — твердо сказал доктор.

В глазах у Аллейна промелькнула улыбка.

— Продолжайте, доктор Янг, — спокойно предложил он. — Я вижу, у вас есть свои соображения. Выкладывайте.

Маленький доктор скосил глаза к носу, и его безмятежное лицо посуровело.

— Я, конечно, понимаю, что при таких прискорбных

обстоятельствах лучше держать язык за зубами, — сказал он, — но если это останется между нами…

— В каждом детективе, — заметил Аллейн, — есть что-то от священника. Вы можете смело исповедоваться, доктор Янг.

— Должен вот что сказать. Перед тем как я сюда прибыл, тело уже было перевернуто и перенесено русским джентльменом, который, как оказалось, тоже врач. И это несмотря на тот факт, — в голосе доктора Янга явственно прорезался северный акцент, — что я был вызван немедленно после обнаружения. Вероятно, в Советской России несколько иные понятия о профессиональной этике.

Инспектор Аллейн посмотрел на него.

— Отличное знание анатомии, говорите? — рассеянно пробормотал он. — Ну что ж, поживем — увидим. Как это необычно, — продолжал он, бережно укладывая на место тело Рэнкина, — его лицо совершенно непроницаемо. Если бы по нему хоть что-нибудь можно было прочесть! А сейчас мне бы хотелось, если можно, повидать сэра Хьюберта.

— Я выясню, — сказал доктор Янг официальным тоном и оставил Аллейна в кабинете наедине с трупом.

Хэндсли уже ждал в холле. С ним были Найджел и Анджела. Найджел был потрясен переменой в поведении хозяина дома и принял ее ближе к сердцу, чем все остальное, случившееся после смерти Рэнкина. Хэндсли выглядел ужасно. Его руки дрожали, и он передвигался, немного пошатываясь.

Аллейн вошел в холл и был официально представлен маленьким доктором Янгом, которого, по-видимому, приводил в некоторое замешательство отчетливый оксфордский выговор инспектора.

— Сожалею, что вам пришлось подождать, — сказал Хэндсли. — Я готов ответить на любые вопросы, которые вам будет угодно задать.

— Их пока совсем немного, — ответил Аллейн. — Мисс Норт и мистер Басгейт дали мне подробный отчет обо всем, что здесь произошло со вчерашнего вечера. Как вы полагаете, мы могли бы перейти в другую комнату?

— Гостиная в вашем распоряжении, — отозвался Хэндсли. — Вы, наверное, хотели бы видеть нас там по очереди?

— Это было бы великолепно, — согласился Аллейн.

— Остальные в библиотеке, — сказал Найджел.

Хэндсли повернулся к инспектору:

— Так что же, пройдем в гостиную?

— Полагаю, что могу задать вам несколько вопросов прямо здесь, а остальные пусть подходят туда попозже. Я правильно понимаю, сэр Хьюберт, что мистер Рэнкин был вашим старым другом?

— Я знал его с рождения. Просто не могу поверить в эту ужасную трагедию. Невероятно! Мы… мы все так хорошо знали его. Это, должно быть, кто-то посторонний. Наверняка.

— Сколько у вас слуг? Я бы хотел попозже с ними повидаться. А пока что мне бы хотелось знать их имена.

— Да, конечно. Безусловно, каждый должен… должен отчитаться в своих действиях. Но мои слуги! Все они у меня уже многие годы. Не могу себе представить, чтобы у кого-то нашелся мотив.

— Мотив совершенно не обязательно должен бросаться в глаза. Если можно, составьте мне список.

— Мой дворецкий — русский по происхождению. Он поступил ко мне на службу двадцать лет назад в Петербурге и с тех пор не расстается со мной.