Игра в Жизнь
Шрифт:
Все время пока он шмонал трупы и занимался сортировкой добычи мохнатые лежали тихо — тихо. Может быть надеялись, что о них забыли? Видимо заклинание паралича, или чем там их приложил шаман, все еще действовали, поскольку не один не попытался убежать или уползти. Все же магия слабела, потому что когда он внезапно схватил подмышки несостоявшуюся кандидатку на гриль и поставил ее перед собой, она пискнув осталась стоять, лишь немного покачиваясь.
Сперва применил опознание. Ребенок народа квелья (пол женский) уровень 4.Так ясно, что ничего не ясно. Ни в реале шерстя информацию по Серединному миру, ни здесь, никто не упоминал ни про каких квелья. Впрочем это не так уж и удивительно, учитывая что этот мир даже сейчас был раза в полтора больше Земли и продолжал увеличиваться. Сотни команд создавали расы, народы и страны, либо беря за основу уже придуманное кем то, либо реализуя собственные идеи. Конечно они консультировались друг с другом, что бы
— Ты кто? — задал вопрос на общем стоявшей перед ним малышке. Кроме стука зубов не дождался ответа. Попробовал задать этот же вопрос на эльфиском, и снова лишь испуганное хлопанье глазами, но по видимому более осмысленное. Показалось, что в глазах мелькнули и другие чувства кроме страха, но понимание не входило в их число. А вот язык фейри нашел какой-то отклик поскольку ранее молчавшая малолетняя представительница народа квелья разразилась бурной речью, с трудом им понимаемой, поскольку слова фейри в ней присутствовали, но в явном меньшинстве. Жестами попросил ее говорить помедленней. Общение пошло, но большей частью с помощью все тех же жестов, рисунков на земле,(он использовал для этого свое копье). Аясова (именно так звали девочку)дротиком данным ей в качестве рисовалки пыталась что ему объяснить, слова играли лишь третьестепенную роль. По видимому именно то, что он дал оружие, окончательно убедило ее в добрых намерениях такого страшного незнакомца, и юная квелья поверила, что с ней не поступят как с гоблинвми раньше. В общем с трудом удалось понять, что эта группа детей, решивших набрать каких то редких то ли трав, то ли ягод, возможно и того и другого, что бы доказать, что они уже взрослые. Искомое произрастало только в этом районе леса, по крайней мере девочка была в этом уверенна. Вот так группа соискателей взрослого статуса, самовольно, оказалась в этих местах и попала в лапы шамана с присными. Кстати гоблины находились здесь примерно с той же целью — доказать, что они готовы стать полноценными членами племени, но более организовано и под присмотром старших. Дальше все было просто, детишки увлеклись сбором того что им было нужно, и опомнились, когда уже падали под воздействием заклинания. Пока он беседовал с Аясовой, тараторившей без умолку и вовсю освоившей рисование подаренным дротиком, остальные детишки собрались вокруг них — видимо заклинание окончательно перестало действовать.
Кроме Аясовы остальные явно робели перед Дриммом. Впрочем робость стала проходить, когда он предложил им жареной рыбы, и особенно когда наложил на двоих пострадавших от пинков гоблинского молодняка лечилки. Покушали, кстати ели они очень аккуратно, хоть и пользовались только руками. После еды, продолжил разговор с Аясовой, предложил проводить их до дома. Девочка с радостью согласилась, остальные дети явно тоже были довольны этим. Перед уходом раздал оставшиеся дротики главаря — если уж ему не взять оружие с железом, то пусть послужит другим. Получилось вооружить им шесть детишек, двум, не получившем, отдал шлем и топор. Вобщем все равно получил пользу с этих трофеев, такой подарок был явно ценен для квелья, по его прикидкам, находившемся в каменном веке. Тот паренек, которому достался шлем, по имени Кавук, кстати самый большой из всех, тут же попытался его надеть, но получилось как голову в ведро совать, поэтому всю оставшуюся дорогу он и использовал шлем как ведро, куда он и остальные собирали ягоды и орехи, угощались сами и угощали Дримма.
До ночи не успели дойти до их дома. Хотя ребятня вела его очень уверенно, но тяжесть оружия, подаренного Дриммом, быстро их утомила. С реки они давно свернули, шли напрямую через лес.
Расположились на ночлег у крупного ручья, бравшего начало в небольшом
озерце, скорее даже пруду. Верши по привычке поставленные Дриммом, вызвали массу вопросов, когда квелья поняли их предназначение, привели их в восторг. Как он понял их племя добывало рыбу только острогой или вкопанными на стремнине прутьями, на которые рыба сама напарывалась, но такие прутья были ненадежны, часто ломались, рыба соскальзывала, да и потоком их то и дело вырывало, поэтому рыба в их племени считалась деликатесом. Пришлось весь вечер учить их плести вершу, ученики оказались способными, не то что он в свое время, вот что значит личная заинтересованность. Особенно отличилась тихая девочка по имени Тичава, ее изделия были намного лучше и изящней, чем его грубые корзины. Ставить все новосплетенные изделия пришлось опять же таки ему.
Ночь ему пришлось провести вполглаза, поддерживая три костра, в середине — спали дети, а он подбрасывал в огонь сучья. Уже привычных колючих кустов здесь не росло, да и какой куст вместил бы такую ораву? Зато было время распределить уровень, взятый за гоблинов, вложился в магию огня, решив развивать ее первой из стихийных школ, заклинаний пока нет, но опять же таки благодаря тому сайту он знал, что если прокачивать какую нибудь любую школу магии, то с определенного предела станут доступны некоторые заклинания без покупки, не знающий этого человек их купит раньше, чем они появятся.
Встав, пришлось убить все утро жаря и запекая рыбу из десяти вершей, зря он поставил свои две, рыбы и так было бы много. После этого отправились дальше. Дети уже совершенно его не боялись и не стеснялись, сам себе казался пионервожатым с группой в турпоходе. Но все же было видно, что это лесные жители, в том как они шли или выбирали дорогу чувствовался недоступный не лесовикам инстинкт.
Дойти до самого поселения им не удалось, их встретили раньше. Ни что не предвещало встречу. Детишки без умолку болтали друг с другом, не забывая наполнять шлем — ведро ягодами, Дримм, смотря на них, тоже расслабился, к тому же сказывалась бессонная ночь.
Опомнился только тогда, когда не услышал детских голосов. Оглянулся на детей, они стояли сбившись в кучку с испуганным видом. Сперва подумал, что пропустил какую-то опасность, приготовился к бою, крепче сжимая щит и копье, но затем до него дошло, что в случае опасности детишки уже бы разбегались, а не наоборот сбивались в кучу, да и при повторном взгляде показалось, что вид у них скорее виноватый, чем испуганный, такой взгляд бывал у дедушкиного пса, когда он что нибудь натворит и ждет неминуемого наказания.
Сперва Дримм их даже не увидел, настолько они сливались с лесом, хотя и не прятались, а стояли буквально в пятнадцати метрах перед ним. Три фигуры: квелья, взрослые, покрупнее его подопечных. Стоящий впереди совершенно точно являлся шаманом, поскольку его одеяние почти один в один повторяло снарягу убитого им ранее гоблинского шамана: множество амулетов, мешочков, посох, правда украшенный сверху не черепом, а сложной фигурой из прутьев, косточек мелких животных и цветных ленточек. Все тело шамана украшали косы из его шерсти, даже на руках и ногах, туда же и был вплетен весь этот инвентарь, в отличии от гоблина где все это было пришито на одежду. Стоящие справа и слева от него квелья ничем особенным не выделялись, в руках копья с наконечниками из рога, на теле уже знакомая по детям сбруя из кожаных ремешков. Больше никого не было видно, но Дримм не обольщался, если этих он увидел с трудом, когда они не прятались, то спрятавшихся вокруг могла быть хоть сотня, и он их не увидит, пока они сами не захотят. Молчание затягивалось. Взрослые квелья во главе с шаманом молча стояли и не двигались, дети сбились в испуганную кучку, Дримм застыл настороже, не зная откуда ждать опасности и как закрыться щитом со всех сторон сразу. Это напряженное молчание могло закончиться очень нехорошо, но сами того не желая выход из этой сложной ситуации нашли дети, с радостными криками бросившись к стоящей перед ними тройке и в лес. Причем каждый ребенок бежал к конкретной точке, где его встречала будто соткавшаяся из воздуха фигура, как он позже узнал — не просто фигура, а родитель каждого конкретного ребенка, видимо дети в отличии от него точно знали, кто где находится. К стоящей впереди тройке бежали двое: Аясова и лучшая по плетению корзин Тичава. И если Аясова кинулась к стоящему справа от шамана воину, то Тичаву подхватил на руки сам шаман. Некоторое время между квелья шло бурное общение, дети тараторили без умолку и хвастались его подарками и сплетенными ими вершами, родители видимо их журили и расспрашивали, беспокоились нет ли у них ран, в этом все родители одинаковы, поэтому догадаться о содержании разговоров было несложно. К разговору присоединились еще несколько квелья, вышедших из леса, они внимательно рассматривали верши, вертели в руках железное оружие, по очереди пытались надеть шлем и обменивались мнениями. Пока вся эта вакханалия происходила, Дримм, уже опустив оружие и не ожидая нападения, с любопытством разглядывал общающихся. Похвалил себя за догадку, всего квелья было около тридцати, кроме копий с уже знакомыми роговыми наконечниками у каждого вокруг левой руки был намотан кожаный ремень, праща как у гоблинов.
Ну вот, по видимому все было рассказано и осмыслено, пришло время решать с чужаком, то есть с ним. Детей приструнили, вперед вышла уже знакомая ему тройка, во главе с шаманом.
— Благодарю тебя неизвестный герой из великого и древнего народа фейри. Дозволенно ли мне будет узнать твое имя и пригласить тебя к нашим кострам, что бы отпраздновать спасение и возвращение к нам, наших пока еще глупых, но всегда любимых детей? — шаман говорил на чистейшем языке фейри, а не на той малопонятной тарабарщине с вкраплениями фейрийских слов, которую он привык слышать от детей.
— Меня зовут Дримм и я рад принять твое приглашение. Позволь узнать и твое имя, о великий шаман народа квелья? — Немного высокопарно получилось, но шаман сразу задал такой слог, ответить как то более просто — выставить себя косноязычным примитивом, не способным связать двух слов красиво. Вообще умение красиво говорить всегда ценилось, что у так называемых '' нецивилизованных ''народов, что у тех кто считает себя вершиной развития цивилизации. Еще в той жизни хорошо подвешенный язык не раз выручал его и облегчал жизнь при общении с разными вождями, старейшинами, главами местных администраций. Разница между ними в конечном счете была не велика, все всегда зависело от конкретных людей и личной симпатии или антипатии.