Игра. Змеиный остров
Шрифт:
— Урод, — хрипло вздохнул Антон.
— Мы все здесь уроды, — примирительным тоном ответил Дима. — Как ты там, Лера, сказала? Бывают обстоятельства…
От него отступили, и Дима наконец позволил себе расслабить лицо. Потер затекшие щеки. Они, похоже, уверены, что смерть Оли сойдет им с рук. Он обязан выиграть ради нее. Ради справедливости, в которую она так верила. Дима притронулся сквозь ткань к кальмару и вытер лоб. Какой неподвижный, загустевший воздух. Все липкое, влажное, все раздражает до невозможности. Но срываться и терять голову
Тихо подошел Антон, посмотрел на него сверху вниз, кривя рот. Дима знал этот взгляд, гневную и в то же время тревожную мину человека, не способного выйти за свои рамки и понять, что кто-то может мыслить и жить иначе, чем он.
— Ну что еще? — устало спросил Дима.
— Если ты опять начнешь кидаться на людей, — медленно проговорил Антон, — если тронешь меня или кого-нибудь другого хоть пальцем, я тебя лично замочу, и все подтвердят, что это была самооборона.
— Если…
— Заткнись. Подтвердят. Не сейчас — на суде. Из игры я вылечу, ну и фиг с ним, переживу. Но ты свое получишь, ясно?
— Я не буду кидаться, — ответил Дима и снова широко улыбнулся. — Все нормально.
Кох-де-Коль, казалось, испуганно замер посреди неподвижного, свинцового моря. Грохот и перестук стройки, обычно слышный уже на подходе к острову, затих — лишь раздавались откуда-то редкие удары молотка и тут же глохли, как в вате. Даже неугомонные гиббоны скрылись с глаз, спрятались в глубине замершей в ожидании листвы, придавленные духотой. Николай прошел мимо пары рабочих, без аппетита ковыряющих в лотках с едой, и неторопливо поднялся на крышу отеля. Под навесом импровизированной радиорубки в плетеном кресле раскинулся Пленский.
— Вот, решил сам послушать, — ухмыльнулся он.
— Сегодня был вызов, — сказал Николай. — Дежурный ничего не понял.
— Знаю, — кивнул Пленский. — Пароль не назвали. Значит, еще не припекло.
— На сколько рассчитаны припасы?
— А что?
— Вторые сутки пошли…
— Скоро запросятся к мамочке, не волнуйся…
Будто в ответ, затрещала рация. Пленский и Николай повернули головы, прислушиваясь. Нет, ничего, просто случайные помехи.
— Могут и не запроситься, — заметил Николай.
— За дурака меня держишь? — набычился Пленский. — У меня все рассчитано.
Николай незаметно вздохнул. «У меня все рассчитано» на языке Пленского означало, что он уперся рогом и никаких аргументов слушать не будет. Сам этот отель, чудом держащийся на изъеденном волнами острове, — результат таких расчетов. В зелени за окном мелькнула тень — угольно-черный гиббон неловко перепрыгнул на соседнее дерево и растерянно ухнул. Скоро его придется отлавливать и отселять — ради безопасности двух самочек и будущих постояльцев. И лучше бы
Снова затрещали динамики.
— Гроза идет, — заметил Николай.
— Отлично, — одобрил Пленский, будто шторм вызвал лично Николай по его указу. — Скоро запросятся. Помнишь этого ботана? С такой рожей, будто он тут самый умный и ему больше всех надо?
— По-моему, ему как раз меньше всех надо, — заметил Николай. Парня он запомнил хорошо — тот держался в стороне и явно выделялся на общем фоне, совершенно не вписываясь в блестящую компанию будущих хозяев жизни. Николай тогда мимолетно удивился — как он вообще прошел отбор?
— Больше, меньше — это с какой стороны посмотреть, — буркнул Пленский. — Выпендривается много, типа весь в белом. Он-то первым и сольется.
— Скорее уж девушки, — заметил Николай, — они явно в поле ни разу в жизни не были, странно, что до сих пор держатся.
— Девки железные, — отрезал Пленский, — они, может, от крысы на табуретку залезут и будут визжать, пока не охрипнут, но ради карьеры по головам пойдут, я тебе отвечаю. Из гордости будут держаться, они же все феминистки недоделанные, парням уступить не смогут из упрямства. А этот скажет — ах, я выше этого, по головам идти не хочу. Интеллигент паршивый. Для того и взял.
— Не понял…
— Про баранов-провокаторов слышал? — скупо улыбнулся Пленский. — Достаточно свалить одному, и остальные тоже потянутся.
— А кто не потянется? Если кто-нибудь упрется? Сколько вы будете ждать?
— Пока не останется один.
— Вы понимаете, что это может быть опасно?
Глаза у Пленского были бесцветные, белесые. Мертвые.
— А мне не нужен тот, кто боится опасностей. И кто смерти боится — тоже не нужен. Я благотворительность для сопляков разводить не собираюсь.
ГЛАВА 8. ЗЛЫЕ ДУХИ КОХ-НАГА
Шторм обрушился на Кох-Наг вместе с вечерней тьмой, резкий, как взрыв, и такой же оглушительный. Волны с пушечным грохотом ударились о берег. Молния расколола небо пополам, призрачный свет залил пляж. Рокот грома раскатился над островом, такой густой и мощный, что Дима ощутил его всем телом. Еще одна молния зазмеилась, впилась в горизонт ослепительными щупальцами. Резко запахло озоном, и из разорванных полотнищ туч хлынул ливень.
Дима инстинктивно отступил под дерево — но это помогло лишь на пару минут. Вскоре с листьев закапало, а потом — и вовсе полило. Вместе с каплями дождя на Диму посыпался мелкий древесный мусор, какие-то чешуйки, полудохлые, но все еще способные кусаться муравьи. Раздраженно отряхиваясь, он выбрался из укрытия под молотящие струи тропического ливня. В лагере уже поднялась какая-то возня — за потоками дождя Дима едва различал силуэты людей. Какое-то время он стоял под дождем в одних плавках, наслаждаясь пресной водой, смывающей с усталой кожи соль и грязь.