Игра
Шрифт:
Кэндис вывернулась и оттолкнула ее от себя.
Рина улыбнулась и вытерла губы.
— Спасибо, детка, — соблазнительным тоном сказала она, шлепая Кэндис чуть ниже спины.
Кэндис старалась дышать ровно. Ей хотелось сбежать так же сильно, как хотелось бороться. В любом случае, она знала, что пути назад нет, не сейчас. Она охотно поверила в их ложь как полная идиотка, ничего было не изменить. Они без сомнения найдут её даже без датчика во рту.
Ангус подошел к ней.
— Ты готова?
Она промолчала.
— Я спросил — ты готова?
— Разве
Он рассмеялся.
— Даже если бы и был, я бы все равно не сказал тебе.
Она почувствовала укол в руку прежде, чем смогла придумать ответ. Увидела, как шприц пустеет, и тут же тьма поглотила её.
Кэндис пришла в себя в небольшой серой камере. Это была не тюремная камера, а крошечная, всего восемь на десять, мягкая комната. Хотя она никогда не былf в психиатрической лечебнице, но была уверена, что находится в похожем месте.
Она заметила, что кто-то обрезал её одежду. Её джинсы превратились в шорты, они были обрезаны так высоко, что передние карманы выглядывали из-под каймы. Её футболка тоже была обрезана до уровня пупка.
В комнате стояла жарища, градусов девяносто, наверное. В этом плане она была даже благодарной избавиться от длинных штанов. Подошла к двери и выглянула в зарешеченное окошко, но напротив была лишь светло-серая стена. Все в этом месте было окрашено в тусклый серый цвет.
Стены были обшарпаны, кое-где краска отслоилась от стены. Здесь воняло плесенью в сочетании с медицинским спиртом.
— Эй, вы! — крикнула она, стуча в дверь, но никто не ответил ей. Она вновь села на кровать, прислоняясь к стене все плотнее. Прижав колени к груди, боролась с желанием зареветь. Легкий гул видеокамеры в верхнем углу над дверью отвлек ее от слез.
Ей хотелось заорать на камеру, на своих похитителей и на саму себя. Она проклинала Винса, убедившего ее прийти сюда. Но сама ведь изъявила желание, устав от беготни и игры в кошки-мышки.
Хоть бы ей удалось понять смысл всего этого. Она беспокоилась о Зи, но ей было до смерти жаль Винса. Просто ужас. Как будто это происходит не с ней. Она никогда не видела, как кто-то умирает. Это было похуже, чем в кино. Это было до тошноты неожиданно. Секунду назад он был полон сил, а в следующую секунду свалился замертво как подкошенный.
Слезы заструились по ее лицу. Она недолго знала Винса, но ей было легко с ним. В вышедшей из-под контроля ситуации он оставался спокойным и хладнокровным, что заставляло и ее чувствовать себя спокойно.
Хотелось пожалеть себя, свернуться в клубочек и просто уснуть. Но для такой роскоши у нее не было времени. Она никогда раньше не ревела от злости, а теперь вот ревет.
По телу постоянно пробегали нервные спазмы. Как будто каждое нервное окончание корчилось в чане с электрически заряженной водой. Она уже однажды испытывала такое чувство, много лет назад, в больнице, ожидая новостей о состоянии брата. Это было то знакомое предвкушение того, что жизнь вот-вот изменится навсегда, но в этом случае, она уже изменилась.
По спине поползло безумие, пальпируя шею как лапы паука, в дьявольском поиске ее ствола мозга. Это было что-то, чего
Кэндис сделала глубокий вдох. Надо держать себя в руках. Они хотят сломить ее, довести до безумия, заставить потерять самообладание и сморозить глупость. Она не пойдет у них на поводу. Ее мозги были единственным, чем она располагала сейчас, ее единственным оружием.
Знакомый звук вставляемого в замок ключа, и лязг открываемой двери отвлекли ее от мыслей. Она села и придвинулась к краю кровати. Ангус вошел в дверь.
— Моя сладкая конфетка. Как чувствует себя моя звезда сегодня?
— Где я?
— В Нью-Джерси.
Она обвела комнату взглядом.
— Что это за место?
— Айрон-Стоун-Маунтин.
— Старая психиатрическая больница?
Он улыбнулся и повертел в руке ключи.
— Ты слыхала о ней.
— О ней каждый слыхал.
— Тогда ты знаешь, что не стоит и пытаться сбежать отсюда.
Она засмеялась и встряхнула головой.
— Что это, Ангус? Я имею в виду, что это, черт возьми? Ты — психбольной? Твоя мамочка не долюбила тебя?
Ни один мускул не дрогнул на его лице, а ей так хотелось. Он лишь стер с лица улыбку.
— А, это, моя дорогая, звучит как обвинение. Это — символ вырождения Америки. Ты заходишь слишком далеко.
Она прищурилась.
— Что это вообще значит?
— О, Кэнди….Я думал ты поумнее будешь
— И что, это типа политического движения что-ли?
— Нет, это своего рода социологический эксперимент, то, чего хотят люди. Мы сами лишаем себя сырья. Это — самое дно. Это — сигнал к пробуждению реальности великой Америки.
Она смеялась дольше, чем того хотела. Это было совсем не смешно, но все же рассмешило ее.
— Итак, ты терпеть не можешь ТВ- Реалити-шоу, и решил разрушить парочку-другую невинных жизней. Я правильно понимаю? — Она вновь засмеялась. — Парниша, ну ты и лузер!
Наконец каменное лицо Ангуса сменило выражение. Она непреднамеренно задела его за живое.
— Я не лузер, дорогуша. — Он указал на стену. — Это они лузеры! Они! Они лузеры. Они лузеры, которые в настоящем мире тратят свою жизнь впустую на социальные сети и реалити-шоу, осмеливаясь на фантастические приключения в Интернете, в то время как реальная жизнь, самая что ни на есть настоящая, уходит у них из-под ног. Такие же лузеры на двадцать лет поместили меня в адские условия и говорили, что я ни на что не годен. Они посмели судить меня. — Он засмеялся, — Конечно же, меня выпустили раньше срока за хорошее поведение.
Он сделал шаг ей навстречу.
— Знаю, что ты понимаешь меня. Я наблюдал за тобой. Я знаю тебя и знаю, что ты понимаешь, в каком положении я нахожусь. Ты одна из тех, кто не может жить без блогов и соцсетей. Ты все понимаешь. — Он отошел и направился к двери. — Поэтому я поддерживаю тебя, Кэндис. Я хочу, чтобы ты выжила.
— Почему ты сказал, что я просила об этом?
Он в растерянности взглянул на нее.
— Не понимаю.
— По телефону ты сказал, что я просила об этом.