Игра
Шрифт:
Ной делает еще один выстрел, заставляя всех пригнуться с поднятыми руками, а сам пятится к дороге, переводя дрожащее дуло с одного англичанина на другого. Теперь уже оба глаза заливает потом и кровью, почти ослепляя его, но когда Ной доходит до «Мерседеса» и бросает быстрый взгляд в салон, то видит, что ключи торчат в замке зажигания. Он открывает дверцу за спиной, следя мутными глазами за торговцами людьми.
– Дернется кто – я вас всех положу!
Они свирепо смотрят, качают головами и выкрикивают угрозы, но никто не двигается, пока Ной опускается на мягкую кожу водительского сиденья и захлопывает
Почти ослепший, какое-то время он бесцельно едет по встречной полосе, думая только о том, чтобы максимально увеличить расстояние между местом стрельбы и этой угнанной машиной, а затем останавливается у канавы, чтобы обтереть избитое лицо тряпкой из бардачка и ввести почтовый индекс в навигатор, встроенный в машине.
Надолго он не задерживается.
Снова выезжая на дорогу, пытается позвонить Халиду, но тот не отвечает. У Ноя возникает ощущение, что это не случайность. Халид не собирается нести убытки.
Ной остается один.
Он бросает взгляд на дисплей приборной панели. По данным навигатора сталось проехать около двухсот семидесяти миль, и если он не будет останавливаться, то сможет преодолеть это расстояние за пять часов. Сейчас чуть больше двенадцати.
Цифры на таймере тают.
04:52:01
Остается пересечь всего лишь одну страну, и Ной выжимает до упора педаль газа.
37
Пятый игрок
Они сидят в гостиной вокруг стола, разделившись на группы по двое: Линда с Сарой возле камина, американцы – на другой стороне. В комнате еще один стул. Разделяя две пары, он стоит ближе к закрытой двери и пока свободен.
Линда одним глазом поглядывает на часы. Без восьми минут пять. Время почти вышло.
– Теперь удовлетворены? – спрашивает американец.
На столе перед ним – чемодан, раскрытый как пара легких при аутопсии. Он набит типичными чемоданными вещами: нижнее белье, туалетные принадлежности; ничего необычного.
Сара кивает, а он застегивает чемодан и заталкивает его под стол.
– Ты правда проехал четыре тысячи миль, чтобы попасть сюда? – спрашивает Сара убитым голосом.
– Да. Невероятно, что можно заставить кого-то сделать только с помощью сообщения и таймера.
– И похищения, – робко добавляет девушка рядом с ним. – Не забывайте об этой части.
– Незнакомые люди из двух разных штатов, – констатирует Линда, оглядывая обоих. – И мы должны поверить, что вы случайно столкнулись друг с другом во время перелета сюда, так?
– Вообще-то, в такси, – поправляет мужчина, – но это верно, я думаю, мы и летели вместе.
– Я понимаю, как это, должно быть, выглядит со стороны, – вставляет девушка. – Но мы находимся ровно в том же положении, что и вы. Знаете, у нас нет другого выбора, кроме как поверить, что вы двое еще не знакомы друг с другом. Раз уж мы вместе, нам остается только доверять. По крайней мере, пока.
Едва она успевает произнести эти слова, как раздается шум.
Сначала оглушительный
Динь-динь-динь-динь-динь-динь-динь…
Линда не может разобрать слов, но первая срывается с места. Ноги сами несут ее из гостиной по мягким коврам мимо бара и столовой. На полпути по коридору открывается распашная дверь, и из пустой кухни с озадаченным видом выходит хозяйка гостиницы Пэт.
– Все в порядке! – говорит Линда, поднимая ладонь в знакомом жесте «держись подальше». – Это к нам.
Она точно не знает, почему это сказала, просто вырвалось, и все же понимает, что это правда. Пэт возвращается обратно в кухню. Что бы ни ожидало Линду и остальных игроков за углом, это бремя предназначено только для них четверых.
Мужчина на ресепшне выглядит моложе, чем она ожидала. Он вертится под чучелами, как в стельку пьяный боксер, готовый отражать нападение со всех сторон. У него вытаращенные глаза, на лице следы крови из запекшейся раны на брови, и он кричит на мертвых животных сразу на двух языках.
– Je suis la! Ou es-tu? Je suis la! Давай, я здесь! Хочешь поиграть? Давай играть! Где она? Где о…
Его хмурый взгляд останавливается на застывшей в дверях Линде, которая чувствует, как напряглась каждая мышца. Не то что бы она его испугалась, но ей становится немного легче, когда остальные трое игроков появляются рядом с ней.
Француз крепко зажимает телефон в кулаке. Свободная рука дергается к карману пальто, и Линде на мгновение кажется, что он потянулся за оружием. Она в свою очередь протягивает руку к ремню, собираясь изобразить что-то навроде трюка Клинта Иствуда, но его рука останавливается, и ее тоже. По его тяжелому озадаченному молчанию понятно, что совсем не тех людей он ожидал здесь встретить: очень хорошенькая блондинка, по виду почти подросток, полная провинциальная домохозяйка, холеный мужчина в дизайнерских очках в массивной оправе и сама Линда, стремительно превращающаяся в пожилую британскую леди.
Кажется, что они долго стоят так, лицом к лицу, пока американка наконец не нарушает тишину:
– Что ж, я полагаю, это и есть четвертый игрок.
Им удается уговорить его вернуться вместе с ними в гостиную. Он идет нерешительно, с осторожностью, сохраняя дистанцию, и наконец вся пятерка в сборе.
Взяв себя в руки, Линда возвращается на свое место возле камина. Тем не менее под этой маской ее нервы ни к черту. Она чувствует внутри себя какую-то ожесточенность, жуткое отчаяние, настолько сильное, что ей хочется разорвать на части этих незнакомцев в поисках ответов, которых, как они утверждают, у них нет.