Играй жестко
Шрифт:
— Может быть, ты и прав, — признаю я. — И скоро они узнают. Все мои подружки уже догадались об этом, так что это только вопрос времени, когда ты выдашь это парням, если еще не выдал.
— Ноа прочитал мои сообщения, этот коварный ублюдок.
— Я знаю. Он мне сказал.
Алекс погладил меня по щеке.
— Я не знал, что твой день рождения тридцать первого декабря.
— Да. Важный двадцать один год.
— Я не могу обещать, что буду держать руки при себе на свадьбе Джесси и Райли.
—
Его лоб сморщился.
— Почему? Чего ты боишься?
Я поспешно отворачиваюсь.
— Я ничего не боюсь.
— Ты боишься, что твоя мать узнает. Так?
Я скрещиваю руки.
— Нет. Не могли бы мы уже поехать? Я не лгала Райли. Я занята.
— Ладно.
Он заводит машину и выезжает со своего парковочного места почти слишком быстро.
Я тянусь к ручке двери.
— Что ты делаешь?
— Отвожу тебя домой так быстро, как только могу, Вествуд, — он отвечает отрывисто.
Отлично. Мне удалось превратить нежный момент в наш первый спор в качестве типа пары. Это моя вина. Это я знаю, что не могу получить его, но не могу отпустить.
ГЛАВА 46
АЛЕКС
Черт возьми. Я раздражен до чертиков. Теперь, когда я признался себе в своих чувствах к Блэр, я не хочу этого скрывать. На самом деле, я хочу рассказать об этом всему миру, надеясь, что ее родители все-таки узнают о нас и перестанут заставлять ее выходить замуж за того, за кого она не хочет. Они принуждают ее, и я не знаю, как ей помочь или остановить это.
Я держу рот на замке во время поездки к ее квартире, а когда мы подъезжаем, я не паркуюсь. Я останавливаюсь перед ее домом на обочине.
— Ты не поднимешься? — спрашивает она с надеждой.
— Я думал, ты занята.
— Да, но… я не хочу уходить, пока между нами такое напряжение.
— Я ничего не могу поделать, Блэр. Я злюсь.
— Я видела, как ты злишься раньше. Это другое.
Я смотрю на нее.
— Да. Я злюсь на себя за то, что согласился на твои условия.
Ее брови нахмурились.
— Я думала, что мы на одной волне. Зачем все усложнять, если ты уезжаешь в конце учебного года?
— До этого ещё четыре месяца! За это время многое может произойти.
— Единственное, что гарантированно произойдет, — это разбитое сердце.
Да. Мое.
Я не произношу эти слова. Я и так слишком уязвим. Глядя прямо перед собой, я говорю:
— Думаю, будет лучше, если наши отношения останутся строго академическими.
Она вздрагивает.
— Ты не это имеешь в виду.
Я слышу трещину в ее голосе, и меня убивает, что я причиняю ей боль, но я должен выплеснуть это из своей груди.
— Я хочу большего, Блэр. Я не хочу быть твоим маленьким
Наступает долгое молчание. Я не двигаюсь, не смею даже дышать, ожидая ее ответа. Я смотрю вдаль, сжимая челюсть так сильно, что становится больно.
— Я не могу дать тебе больше. Прости, — она открывает дверь и выходит из машины. — Между прочим, ты никогда не был грязным секретом, — говорит она задыхающимся голосом. — Просто ты мне слишком дорог, чтобы позволить тебе попасть под перекрестный огонь.
Она захлопывает дверь, и звук отдается в моих ушах. Я не двигаюсь с места в течение нескольких секунд, борясь со своими эмоциями и пытаясь примирить ее прощальные слова со всем, что произошло между нами.
Я закрываю глаза и зажимаю нос. Я чертов идиот. Я знаю о ее семье, о давлении, которое она испытывает, и умудрился сделать так, что все это касается меня.
Я выжимаю педаль газа и сворачиваю на парковку перед ее домом. Когда я выхожу из машины, ее уже нет. Но ее код остался прежним, и, хотя она уже поднялась на лифте, я надеюсь, что она позволит мне войти в дверь ее квартиры.
К моему удивлению, она не внутри внутри. Она сидит на полу в прихожей, прижавшись спиной к двери и обняв колени.
Она поворачивается ко мне, и я вижу ее красные глаза и слезы, катящиеся по щекам.
Блядь.
Я бегу, добегаю до нее в мгновение ока. Я приседаю и спрашиваю:
— Малышка, что случилось?
— Я облажалась. Я знаю.
Агония в моей груди от того, что я вижу ее в таком состоянии и знаю, что виноват в этом, почти калечит.
— Это не ты облажалась. А я.
Мой ответ заставляет ее плакать еще сильнее. Она качает головой.
— Я не могу позволить тебе взять на себя вину за это.
— Очень жаль, потому что она моя.
— Мы и из-за этого будем ссориться?
— Это не ссора. Пойдем. Пойдем в дом, — я помогаю ей подняться на ноги и забираю ключ из ее руки.
Как только мы оказываемся в ее квартире и входная дверь закрывается, я притягиваю ее к себе и целую так, как никогда раньше. Глубоко, грубо и отчаянно. Я хочу, чтобы она почувствовала мою любовь, даже если я пока не решаюсь сказать об этом вслух.
Я обхватываю ее лицо руками, прижимая к себе, чтобы без помех наслаждаться ее ртом. Мое сердце бьется быстрее скорости света, а по венам течет волна возбуждения, сродни той, что возникает, когда я выхожу на лед. До сих пор хоккей был моей единственной страстью.
Я подхватываю ее на руки и почти бегу в ее спальню. Но я не падаю на ее кровать. На нас слишком много одежды. Я ставлю ее на пол и, не отрывая губ от ее губ, вытаскиваю ее из пальто. Она делает то же самое со мной, и теперь мы соревнуемся в том, кто первым разденет другого.