Играя судьбами
Шрифт:
Хотела возмутиться. Что-нибудь сказать, чтобы вернуть бурю. Упасть в нее. Натан вновь удержал меня в немом недоумении. Кивнув, он отпустил мои плечи, развернулся и вышел из кухни. Я смотрела на узкие плечи, в прямую спину с идеально сидящим пиджаком. Так и стояла, пока не послышалось тихое щелканье замка и глухой удар двери.
Он ушел.
Мне было сложно понять, когда именно я подняла упавший стул, или как вымыла чашки, к которым так и не притронулись, закрыла ли я вообще входную дверь на замки и выключила ли свет в квартире. С трудом
И я продолжала смотреть в потолок, так и не сомкнув глаз. Он забрал остатки снов. Он выпотрошил меня и ушел. Я хотела почувствовать ненависть к нему. Но разве Натан был виноват? Разве он виноват в том, что я такая, какая есть?
Горечь не давала мне покоя. Стекая в горло вязкой слюной, она отбирала воздух.
Будильник прозвенел.
Я перевернулась набок и выключила его. Комнату вновь наполнила тишина. И лишь в этой тишине мне слышалось собственное «да». Конец.
– Так нужно, – прошептала губами и поднялась.
Год, нет, чуть больше, я вставала по будильнику, шла в душ. Я принимала пищу, собиралась и шла на работу. Так будет и сегодня.
Но почему-то оказавшись в ванной и взглянув на себя в отражении, я впервые не хотела никуда идти. Закрыться бы на все замки, отключить телефон и просто исчезнуть для всего мира. Позволить себе побыть одной. Не улыбаться при встрече, не говорить «добрый день» или «как дела?», будто мне действительно интересно. Не быть Эммой, которая никогда и никому не откажет, выслушает, поможет, будет другом и товарищем.
– Обманщица, – с отвращением бросив своему отражению, отвернулась и ушла в душевую.
Он прав. Я другая. Только Натан ошибся. Он говорил так, будто я особенная. Пожалуй, в чем-то так и было. Но моя особенность заключалась в том, что я оказалась деформированной. Сломанной.
Поэтому меня и бросил Терри. Поэтому у него есть семья, а я никак не могу залечить раны. Слишком глубокие. Но я нанесла их сама, мне и жить с ними.
Вода не очищала. Ни горячая, ни холодная. Не спасала и еда, которую я с трудом пропихнула в себя. Отутюженный костюм, кремового цвета рубашка, пальто, шарф, кожаная сумочка и сапожки. В семь я смотрела на свое отражение и видела успешную и вполне симпатичную женщину, готовую к новому рабочему дню.
– Дина, захвати, пожалуйста, анализы Вероники Майер. Да, да, та самая. Спасибо. – Я положила трубку и выдохнула.
Новый день начался. Через десять минут у меня небольшая летучка, потом к боссу, после – прием. Жизнь в клинике бурлила и кипела, а я, пытаясь вклиниться в бешеный ритм, не чувствовала себя удовлетворенной. Будто что-то сдерживало меня. Как в тисках.
Собрав бумаги в папку, которые я просматривала, мазнула пустым взглядом по черному экрану. Ни одного сообщения от Натана.
«А чего я ждала? Он не напишет…» – промелькнула мысль прежде, чем рабочий телефон ожил. Вздрогнув, подхватила трубку и, выслушав послание от секретаря босса, вернулась к пустому созерцанию смартфона.
А если написать первой? Извиниться. Сказать, что я была неправа. Погорячилась? Поддалась эмоциям… Спустила всех собак на него. Лживая трусиха. Дикое сочетание, но именно эти слова характеризовали мой внутренний мир, разрушенный и растоптанный тяжелой ногой бывшего жениха. Натан не виноват.
«Черт, о чем я думаю! Хотела поставить точку, так поставила!»
Совесть или нечто очень похожее съедало живьем. Казалось, я сама отрубила себе руку, а теперь начала жалеть. Ведь эта рука, пусть и деформированная, была слишком необходимой.
Деформированная…
– Хватит! – прошипела сквозь зубы и взглянула на часы. Есть запас из семи минут. После нужно идти в небольшой зал, где собирались отделами для планерок. В моем подчинении было двадцать человек, которые ждали четких указаний, а не дрожащего голоса и спутанных мыслей. Поэтому Натана и всё, что было с ним связано, я оставлю позади. За замком в собственном кабинете.
Если он не напишет, значит… Значит, это точно конец. Тот самый, на который я рассчитывала. Но почему же в груди так ныло и кололо?
Зачем лгать себе? Я хотела, чтобы он написал. Поежившись, обхватила себя руками и зажмурилась. Досчитать до десяти. Поможет. Раньше помогало. Но с ним все иначе. Вчера не сработало.
Из мыслей вновь выдернул рабочий телефон. Я распахнула веки и уставилась на ненавистную трубку.
– Когда же это прекратится? – прошептала, отвечая на звонок. – Доброе утро, Светлана. Спасибо! Все замечательно. А как у вас дела?
Будто мне было интересно…
В переговорной собрались все. Я окинула бегло присутствующих и приблизилась к столу. Ко мне подскочила Дина и вручила свернутый пополам лист.
– Вот то, что вы просили.
Поблагодарив девушку, я заняла место, а анализы Ники припрятала в папку. Гляну чуть позже, не хотелось сбиваться с мысли, если обнаружу там то, что рассчитывала увидеть.
Когда все расселись и замолчали, мы приступили к обсуждению назревших вопросов, как кто-то из присутствующих громко шмыгнул носом. Я подняла глаза и отыскала Марину. Она извинилась и прижала носовой платок к лицу.
– Марин, все в порядке?
– Нет. – Та покачала головой и опять шмыгнула. – Кажется, я простыла.
Стиснув зубы, понимающе кивнула.
– Потом задержись на минутку.
Она кивнула, продолжая прижимать платок к носу.
Вернувшись к планерке, я уже мысленно вклинила работу Марины в собственный график. Больные сотрудники мне не нужны. Босс терпеть не может, если кто-то разносит вирусы по клинике, портя таким образом авторитет. В нашей частной клинике все должны быть здоровы, и это не обсуждается. Поэтому закончив с планеркой, я ожидала, когда персонал покинет зал, а Марина, собрав свои бумаги, приблизится ко мне.