Игрок на другой стороне
Шрифт:
— Все еще работаешь с Уолтом?
Инспектор кивнул:
— Я добился всего, что считал нужным, но с него как с гуся вода. Уолт, конечно, будет осужден и проведет оставшуюся жизнь, питаясь за счет государства, не платя налогов и глядя кино по субботам. Держу пари, что при мысли об этом он только улыбается.
— Ты ничего из него не вытянул?
— Всего лишь очередную порцию улыбок.
И инспектор скорчил такую отвратительную гримасу, изображая Уолта, что Эллери страдальчески поморщился. Оба немного помолчали.
— А как насчет пистолета? — поинтересовался Эллери.
— На нем ничего не обнаружено.
— Ты
— Нет, я все еще действую на основании одного письма, которое нашли при нем.
— А на нем есть отпечатки?
— Только Уолта.
Они снова помолчали.
— А ты запрашивал лабораторию? — осведомился Эллери. — Есть ли в верхних уголках последнего письма от Игрека отпечатки больших пальцев Уолта?
— Я сам это выяснил, — ответил старик. — Есть.
— И много? — продолжал допытываться Эллери. — Больше или меньше, чем на других письмах?
— По-моему, столько же.
С озадаченным видом Эллери взял со стола «Журнал тайн Эллери Квина» [54] и подержал его перед глазами за верхние углы, прижимая большими пальцами.
— Зачем понадобилось даже столь странному типу, как Уолт, читать письмо в таком положении? Может, он читал в подвале?
— Перестань терзать меня, сынок, — вздохнул инспектор. — У меня был трудный день.
54
«Журнал тайн Эллери Квина» — журнал, посвященный детективной прозе и издаваемый создателями Эллери Квина — Ф. Дэнни и М. Ли.
— Постой, папа. Кто-нибудь говорил ему о Персивале?
— Нет. Он даже не спрашивал. Кстати, как наш герой сегодня? У меня не было времени узнать.
— Согласно Арчеру, все еще в небольшом шоке.
Эллери, сам того не желая, испытывал в отношении Персивала чувство раздражения. Ведь ему заранее подробно объяснили весь план: какая ловушка приготовлена на этот вечер; как лужайка и его окрестности будут освещены инфракрасными лучами, невидимыми для Уолта, но помогающими полицейскому снайперу, разместившемуся на крыше гаража вместе с Зилгиттом, постоянно держать его на прицеле; как сценарий, разработанный Эллери и инспектором и требующий от каждого исполнения своей роли, предполагал в качестве кульминации выключение света, во время которого Персивала заменит за письменным столом валик с подушкой в его жакете и с головой магазинного манекена сверху.
— Думаю, что Перс не стал новым человеком, каковым он себя считает. Шок! Да если бы его заперли на ночь в Форт-Ноксе, [55] он и то не был бы в большей безопасности!
— Где же твое христианское милосердие? — усмехнулся инспектор. — Я-то думал, что ты теперь симпатизируешь Персивалу. Послушай, Эл, я смертельно устал и хочу принять душ…
— Погоди, папа.
— Что еще? — Инспектор снова сел.
— Думаю, мы должны заново рассмотреть кандидатуру Персивала.
55
Форт-Нокс — военная база на севере штата Кентукки; с 1936 г. место хранения федерального золотого запаса.
— Опять?
— Ну,
— И сам спланировал это последнее покушение — на самого себя? Хм!
— Если Персивал — Игрек, то почему бы и нет? Если он спланировал избавление от трех наследников, то мог устроить и четвертое покушение на себя в качестве неплохого ложного хода.
— Эта мысль мелькала и в моем слабом уме, — фыркнул старик. — Но такая уловка была бы весьма рискованной. Если Персивал — Игрек, то Уолту это неизвестно, а Уолт едва ли станет делать различия между подлинным и притворным приказом.
— Не так уж это рискованно. Персивал мог рассчитывать на то, что мы не станем подвергать его жизнь опасности.
— Однако в пистолете Уолта были настоящие пули, а не бумажные шарики.
— Но и ставки были по-настоящему высокими.
Инспектор сердито потянул себя за седой ус:
— Не знаю, сын… Если Перс стоит за всем этим, то ему можно смело вступать в профсоюз актеров. Потому что каждый раз, когда Уолт приближался к нему, он разыгрывал целый спектакль, изображая смертельный испуг, хотя отлично знал, что ему ничего не грозит.
Но Эллери покачал головой:
— Чем больше рассматриваешь эту возможность, тем вероятнее она кажется. Ты не можешь игнорировать тот факт, что смерти Роберта, Эмили и Майры делают Персивала Йорка обладателем всех одиннадцати миллионов. Больше от этих убийств вообще никто не выигрывает. Персивал, безусловно, хорошо знал характер и привычки своих трех кузенов. Он имел возможность наблюдать за Уолтом и оценить его способности. Он мог снять номер в отеле, печатать на машинке и посылать эти письма.
— Все это звучит так, — заметил инспектор, — как будто Персивал внезапно вызвал твое неудовольствие.
— Нет, но… Думаю, меня возмущала концепция Уолта, как игрока на другой стороне. Я испытал истинное облегчение, узнав, что он не может им быть. Он же просто воробей!
— Еще бы! — ехидно промолвил инспектор. — Моему знаменитому сыну требуется, как минимум, орел.
— Перестань, папа! Как бы то ни было, это дело не орлиного типа. Тем более, если тот, за кем мы охотимся, Перс Йорк. В качестве преступника, если бы мы имели дело с детективным романом, он подходил бы так же, как дворецкий.
— Знаю по опыту, — вздохнул старик, — что преступников в своих книгах ты берешь из реальных дел.
— Вот именно! Поэтому не приставай ко мне со своим орлом. — Взяв со стола трубку, Эллери начал обнюхивать и продувать ее ствол. Инспектор уставился на него, так как он очень давно не курил трубку. — Подумай о Персе в качестве мистера Игрека, папа. Разве он не достаточно хитер и бессовестен?
— Здесь ты попал в точку, — отреагировал инспектор и закрыл глаза.
— Обрати внимание: на карточках были буквы «JHW» — инициалы нашего простака Уолта. Подписанное преступление. Это всегда указывает на психа, которому нравится натягивать струны, находясь вне поля зрения, и воображать себя всемогущим. Но что толку в его уме и могуществе, если он лично не может получить за них дань восхищения? Отсюда подпись. Иногда это закорючка, нарисованная губной помадой, или зигзаг, вроде знака Зорро, а иногда, если такой тип мыслит глобально, то он все вокруг разрисовывает свастиками. Наш парень обходится инициалами.