Игрок

Проливной дождь. Грязь под ногами превратилась в жидкую кашу. Ветер задувал так, что тяжелый, промокший кожаный плащ развевался за спиной, словно флаг. Казалось, что небо опустилось и висит над головой, а ты подпираешь его макушкой. Дымный запах

щекотал ноздри, раздирал горло, не позволял бежать, - только идти. Усталость давила. Она сковала волю к действиям, к самой сути жизни. И ободранная Смерть злорадно хохотала из-за плеча. Но сдаться ей означало предать. Предать себя и тех, кто мог надеяться потому, что ты подарил им эту надежду. Каждый шаг давался с трудом. Шаг, вечность, мысль, движение, шаг…

Когда тело перестало успевать за неторопливым ходом мысли, они начинали спорить. И тогда приходилось останавливаться, застигнутым врасплох собственным безумием. А дождь все шел. И до Края Миров он не собирался оставлять своих позиций. Но так было не всегда.

Комната. Темно. Вечер. По внешнему стеклу неслышно скребет снег, как бездомный кот. Живое мерцание монитора. Дым, рождающийся на дне пепельницы, - последний вздох умирающего окурка среди безжизненных тел своих собратьев. Смутное ощущение чужого взгляда: искоса, исподлобь. Что-то недоброе, постылое, уже известное, но оттого не менее жуткое в своей неприглядной первозданной красоте.

Буквы на клавиатуре шепчут мне слова, а я пишу, не вникая, иначе – боль и забвение безумия! Не страх, но более обжигающее, первородное чувство животной загнанности стальным захватом давит на кадык. Благословенна Тьма и беспредел Ее, и сумерки, как преддверие наступления Ночного Кошмара. Колышутся тени, жажда проснулась и ворочается с боку на бок, взывая из глубин подсознания. Легко… Легко дрожит рука, Мертвое пламя, мертвый дым, и еще одна умирающая в муках

агонии сигарета, беззлобно рыдающая редкими перьями пепла. Молчаливая старуха совесть хмыкает и жалобно стонет на задворках гнилой памяти. И не хочется жить в долг, и не чем заплатить за смерть. Жалкая пародия…

И все разом стихло. Замерло. Хищник перед прыжком. Вечность песочных часов. Вымерли последние чувства, словно выжженные адским огнем. Схлынула на миг пелена бреда, и строки написанного ринулись в атаку, прошибая подсознание, убивая страхи, и стирая сущность личности и больного ЭГО. И в конвульсиях билось тело, и язык воззывал к несуществующим более божкам.

Немая земля, никогда не видевшая солнца. Черви, выращенные на хрупкой человеческой плоти. Мир без имени, без прошлого, без сути. Там остановка. Выход. Без комментариев…

Проливной дождь. Грязь под ногами превратилась в жидкую кашу. Ветер задувал так, что тяжелый, промокший кожаный плащ развевался за спиной, словно флаг. Казалось, что небо опустилось и висит над головой, а ты подпираешь его макушкой. Дымный запах щекотал ноздри, раздирал горло, не позволял бежать, - только идти. Усталость давила. Она сковала волю к действиям, к самой сути жизни. И ободранная Смерть злорадно хохотала из-за плеча. Но сдаться ей означало предать. Предать себя и тех, кто мог надеяться потому, что ты подарил им эту надежду. Каждый шаг давался с трудом. Шаг, вечность, мысль, движение, шаг…

Когда тело перестало успевать за неторопливым ходом мысли, они начинали спорить. И тогда приходилось останавливаться, застигнутым врасплох собственным безумием. А дождь все шел… Грязь под ногами превратилась в…