Шрифт:
Посвящается Нате Преловской
Эпиграф
Никогда не тянись за деньгами,
Если ж ты, проигравши, поник –
Как у Пушкина в «Пиковой даме»
Ты останешься с дамою пик.
Если ж ты у судьбы не в любимцах –
Сбрось очки и закончи на том…
Владимир Высоцкий
Глава первая
Ставка на миллион
8 августа 2018 года ничто не предвещало краха надежд 40-летнего журналиста «Вечерней Москвы» Антона Ивагина. В первой половине суток
Весь день до вечера Антон со своей девушкой Катей занимались тем, что старухи у подъезда называют блудом: нежились на диване и жадно целовались, запивая обжигающие поцелуи горячим кофе.
Ближе к вечеру Катя-котя с бешено горящими как у дикой кошки глазами едва нашла силы, чтобы накинуть на свое бессовестно красивое тело белый сарафанчик, собрать копну рыжих волос в «гагульку» и отправится на метро в Бибирево. Там она жила в одной квартире с родителями.
– Не скучай Антошкин, сыграй-ка на гармошке, – рассмеялась на прощание Катя, перефразируя известную детскую песенку. – А завтра увидимся в редакции.
Дверь захлопнулось, и Антон приступил к игре, но не на гармони.
К 16-й минуте матча 3-го квалификационного раунда Лиги чемпионов ПАОК – «Спартак» москвичи вели со счетом 2:0. Греческие футболисты больше походили на сонных мух, нежели на команду, способную создать красно-белым проблемы на поле.
Антон, лежа на диване у телевизора, невольно начал подсчитывать будущий куш. На победу «Спартака» в Греции он зарядил миллион рублей, сделав онлайн-ставку в букмекерской конторе «Бег».
«Если счет останется прежним до конца матча, да даже если спартаковцы пропустят хотя бы гол в свои ворота, но удержат победный счет, то букмекеры умножат миллион рублей на коэффициент 2.96…», – размышлял Ивагин.
Это означало, что если ставка Антона сыграет, то через каких-то полтора часа он станет обладателем почти трех миллионов рублей.
«Давай, «Спартак»! – как волшебную мантру повторял про себя Ивагин, рисуя радужную картину своего будущего. – Верну Кате миллион, сыграем свадьбу, потом еще пара удачных ставок и весь мир будет у наших ног.
Грёзы длились недолго.
Ход приятных мыслей сломал швейцарский серб Прийович, реализовав пенальти в ворота «Спартака». Еще два точнейших удара под дых надеждам Ивагина с интервалом в семь минут нанесли греки Лимниос и Пелкас, забившие голы в ворота московского клуба. 3:2 –такой счет в пользу греков горел на табло стадиона в Салониках, когда команды ушли на перерыв после первого тайма. Играть оставалось еще 45 минут, а Антона Ивагина словно парализовало.
Бревном он вытянулся на старом диване. Руки и ноги его дрожали, лишь мозги судорожно работали, ища ответ на простой вопрос: «Как же так, я ведь задницей чувствовал, что мой «Спартак» должен сегодня победить?».
Лучик надежды в окошке комнатушки Ивагина забрезжил за 20 минут до конца матча в Салониках, когда на стадионе «Тумба» к одиннадцатиметровой
«Ах ты, тумба-юмба голландская», – выругался в сердцах Антон.
«Спартак» проиграл.
«Господи, что же я скажу теперь Кате? Как верну деньги ее родителям, зачем я зарядил лимон на дохлый «Спартак», – последнее, о чем подумал Антон перед тем, как забыться в тревожном сне.
Глава вторая
Охранник Ивагин, ты убит!
В детстве Антохе Ивагину снился один и тот же кошмар. Конечно, не каждый божий день, а после нервного перенапряжения.
Например, пьяного дебоша отца, который работал охранником на рынке. С пятницы на субботу кулаком от бати доставалось не только единственному сынку, но и жене, маме Антона.
Мама всю жизнь проработала в Димитровграде в школьной библиотеке и приучила сына к чтению, как она говорила, мудрых книг. Однако мудрость чужой жизни не спасала ни ее, ни сына от кулаков охранника Ивагина.
– Почему отец меня бьет, когда выпьет, будто я ему не родной, а если трезвый, то говорит, что любит? – однажды спросил маму Антон.
Она отвела глаза в сторону, а ответ предложила поискать в повести Максима Горького «Детство», в том месте, где дед Каширин порол своих внуков по субботам для их же пользы.
Была ли польза в побоях – Антошка сомневался, но отца боялся до жути. И кошмар ему снился в детстве одинаковый: вот пьяный отец подходит к его кровати с ремнем в руке, требует школьный дневник с оценками, а потом лупит наотмашь по сыновей спине даже за четверку по литературе.
– Зря что ли книг полон дом, а ты не можешь даже по литературе стать отличником! Да я лучше сожгу их к чертовой матери, хоть Пушкина, хоть Достоевского, хоть Хемингуэя, если сын смотрит в книгу, а видит фигу, – ревел пьяный отец.
Антошка, с детства обладавший незаурядной фантазией, легко представлял, как охранник Иван Федорович Ивагин в одном исподнем бегает за классиками литературы с горящим факелом и пытается поджечь их одежду – сюртук Александра Сергеевича, тюремную робу Федора Михайловича и толстый свитер старины Хэма…
– Стоять, бояться, граждане писатели! – орал Ивагин-старший в кошмарном сне Антона.
– Да как вы смеете, – хором недоумевали классики. – Вы забываетесь, охранник Ивагин.
Сначала классики спасались от воинствующего охранника бегством, потом вдруг резко разворачивались и палили по пьяному охраннику. Хэм из двустволки, Пушкин из дуэльного пистолета калибра 12 мм французской фирмы Le Page, а писатель Достоевский пытался заколоть буяна сломанной шпагой.
В самом финале кошмара окровавленный Ивагин-старший падал ниц на песчаный берег Большого Черемшана. Для местных жителей более привычным было укороченное Черемшан, однако полное название реки увеличивало романтическую ее масштабность и нравилось мальчишке гораздо больше…