Игромания
Шрифт:
— Что мне сказать Жене? — громко спросила мать, прерывая мои мечтания о горячем печеве.
— Не знаю, мам, — стыдливо ответил брат. — Не знаю.
— Ты меня в могилу сведешь раньше времени! Сколько можно уже?! Тебе если меня не жаль, то хоть сестру пожалей!
Опять?! Снова проиграл? Не верю свои ушам! Прошло всего две недели после того, как, сгорая от стыда, забирала Жору из клуба. Неужели снова?
Я сняла кеды и заставила себя пойти и принять участие в тяжелом разговоре, хотя сейчас готова была буквально заплакать от усталости.
Когда зашла на кухню, родные синхронно посмотрели на меня. Мама стояла около плиты и варила суп. Аромат свежего бульона витал в душной кухне, мой рот наполнился слюной от голода. Давно забыв про готовку, хозяйка нервно дергала ногой и покачивала ложкой в такт движению. Жора сидел за столом, и всем видом демонстрировал глубокое раскаяние.
— Привет, Жень, — еле слышно сказал брат.
— «Привет» он ей говорит, — зло процедила мать.
Она сверкала глазами, будто голодная волчица, готовая загрызть своего щенка за провинность. Это не было не нее похоже. Даже в самые тяжелые времена мама сохраняла спокойствие и холодный ум. Не одобряла игроманию сына, но старалась разговорами и убеждением покончить с дурной привычкой. Скандалы, как правило, были между мной и Жорой.
— Ты расскажи ей, какой ты идиот?! — выкрикнула она.
Брат вздрогнул и поник еще сильнее.
— Чего молчишь?! Рассказывай! Не одна же я должна знать, какой ты дурак!
— Мама! — возмутился он.
— Нет, не говори ничего! — взвизгнула она. — Ничего слышать от тебя не хочу!
— Что случилось? — встревожилась я, осознавая, что произошла какая-то нештатная ситуация. Раз мама кричит, да и еще откровенно оскорбляет Жору, то случилось что-то действительно ужасное.
Мама повернулась к плите и выключила конфорку.
— Твой брат, Женя, конченый человек. Отец, наверное, в гробу переворачивается, глядя на это безобразие.
Сердце болезненно сжалось в груди. Прежде не слышала от нее подобного. Меня это пугало и удивляло одновременно.
— Так что случилось?
Она, вспыхнув, повернулась, но потом устало погрузила лицо в раскрытые ладони. Тяжелый вздох сопровождался всхлипом.
— Он опять играл, — пояснила мама, в голосе слышались слезы. — С Ловкачом... И он...
Снова всхлипнула.
— И? — тихо спросила я, чувствуя, как от волнения пересохли губы.
— Он проиграл ему! — отняв ладони от лица, выкрикнула мама. — Почти десять миллионов!
Я почувствовала, как сердце ухнуло вниз и кровь отлила от головы, а ноги и руки похолодели. Мне едва хватило сил дойти до табуретки и сесть. Болезненный страх заставил внутренности сжаться, а ужас вцепился в душу острыми ледяными когтями.
— Господи... — прошептала я, чувствуя, как кружится голова от шока. — Боже ты мой...
Жора подавленно ковырял дырку в скатерти и предпочитал не смотреть на нас. Да и в целом делал вид, будто его здесь нет.
— Даже если мы продадим квартиру, машину и соберем все наши сбережения, то у нас не наберется и половины этой суммы. — Мама отчаянно всплеснула руками. — Жора, чем ты думал, когда играл на такую сумму?!
— Мне везло, — тихо произнес он. — Я думал, что выиграю эти деньги и мы, наконец, не будем перебиваться с хлеба на воду.
— Отлично! — выкрикнула мать. — Теперь мы не просто будем перебиваться с хлеба на воду, но и окажется на улице. Поздравляю!
Я слушала их, но сама будто находилась вне времени. Они ругались, думая, как поступить дальше. Хотели взять большой кредит на много лет, чтобы вернуть долг и не остаться без квартиры.
Но сколько мы будем его отдавать? Двадцать? Тридцать лет?
Неужели мне до старости придется перебиваться маленькими работами. И быть смертельно уставшей до конца жизни.
Боль неожиданно пронзила сердце. Будто выстрел в висок, вперемешку с болью пришло осознание, что я оказалась заложницей игромании брата.
Нет, не могу позволить им взять кредит. Нужно найти другой выход.
Я решительно встала и пошла в коридор, игнорируя усталость и боль в ногах. Мама запнулась на полуслове, следя за мной.
— Ты куда, Женя?
Села на пуфик и принялась надевать кеды на распухшие от долгой ходьбы ноги. Если повезет, доеду до клуба к двенадцати часам. Надеюсь, разговор будет недолгим, иначе мне придется топать домой пешком.
Накинула куртку на плечи и сжала в руках ключи.
— Я поеду в клуб, — твердо ответила маме, которая нервно чесала шею, наблюдая за мной. — Поговорю с Ловкачом.
Глаза матери расширились от ужаса.
— Я просто поговорю с ним, — успокоила я. — Он вполне адекватный человек. Может, предложит какие-то варианты. Я же иногда помогаю ему. Ну вот, устроюсь к нему в клуб и буду работать бесплатно. Не знаю... надо поговорить.
— Нет, ты не пойдешь туда!
— Не бойся. Ничего не случится.
— Знаю я таких, — прошипела мать. — Не дай бог, он и его компания тебя...
Она недоговорила, так как ее горло сковало от слез и ужаса. Ясно, о чем подумала. Я замерла на пороге, представив эту картину. Невольно вздрогнула, ощутив неконтролируемый ужас, но все же заставила себя выйти из дома.
— Мам, скоро вернусь. Не переживай.
Я поспешила на остановку и села на лавочку в ожидании ночного рейса. Если судить по времени, через десять минут появится автобус.
Ночью было холодно, и куртка почти не грела. Давно нужно купить теплое пальто или пуховик, но на это попросту нет денег. И, видимо, в ближайшие годы не будет.
Я нервно дергала ногой в ожидании автобуса. Пыталась придумать, что сказать Ловкачу, как уговорить дать отсрочку или хотя бы возможность отработать в его клубе.
Он может не пойти на уступки и тогда... даже не знаю, что делать дальше. Не думала, что вполне серьезно буду размышлять над работой в эскорте. Но именно это сейчас настойчиво и лезло в мысли.