Игровая площадка для грешников
Шрифт:
Очевидно, я унаследовал от него те же гены бессмертия. В прошлом году я получил две пули, и доказательством тому были шрамы на животе. Вот почему я так и не удосужился бросить курить. Фокс был сторонником здорового образа жизни. Но что хорошего было в той жизни, которую мы вели? Я не собирался покидать этот мир из-за смолы в моих легких. Никаких шансов. Однажды пуля пройдет слишком близко к моему сердцу или нож войдет слишком глубоко, и все будет кончено. Я не планировал тратить впустую ту жизнь, которая у меня была. Вот почему, когда мы не работали, я проводил свое время, трахаясь, куря, выпивая и просто живя, черт возьми. Если это приносило мне удовольствие, я превращал
Джей-Джей понимал это лучше, чем Фокс. Хотя разница между мной и ним заключалась в том, что он был оптимистом, который в свободное время зачитывался порнушкой про мамочек и всегда строил многообещающие, пропитанные солнечным светом планы на будущее. Фокс перестал строить планы даже на ближайшие несколько недель с того момента, как Роуг ушла из нашей жизни. Раньше он был таким… полноценным. Теперь же он был похож на недопитую банку газировки, из которой выпустили всю шипучку. Я изо всех сил старался залечить эту рану в нем, когда Роуг ушла. Но у меня были свои собственные раны, которые нужно было зализывать, и в конце концов мы все пришли к выводу, что лучший способ справиться с нашими шрамами — это перестать говорить о них. О ней.
Кто-то передвинул шезлонг слева от меня, и на него мягко опустилось тело. Я приподнял кепку, разглядывая компанию, о которой не просил.
Роуг лежала, вытянув свои длинные ноги, с пивом в руке. Я едва мог разглядеть синяки на ее лице в темноте, но, когда я затянулся сигаретой, вишенка осветила их, отчего гнев разгорелся в моей груди жарко и мощно. Почему она не назвала нам имя? Прошла целая неделя, а она по-прежнему ни черта нам не сказала. Я бы привязал парня к задней части своего мотоцикла и протащил его по улицам Сансет-Коув в качестве расплаты за это. Но у меня не было возможности выяснить, кто несет ответственность за это, без ее участия. Да и вообще, какое мне до этого дело? Она больше не была моим другом. Она была для меня никем. Тем не менее я убивал ублюдков и за меньшее, чем это, не зная, кому они причинили боль. Мне нравилось изображать карму. Нужна была лишь веская причина, чтобы нанести удар, и я становился самым страшным ублюдком в комнате.
— Ты выбрала не того Арлекина, чтобы беспокоить его, призрак, — пробормотал я, снова надвигая кепку на глаза.
— Я здесь не ради тебя. — Раздался щелчок, когда она включила уличный обогреватель, и от огня в нем разлилось тепло.
— Если тебе холодно, зачем ты вышла на улицу? — Зарычал я.
— Ну, я не заметила, что ты прячешься здесь, как гребаная тень, — сказала она.
Я сел, наклонился к ней поближе и затолкал окурок своей сигареты в ее пиво, от чего он с шипением погас. Ее губы возмущенно приоткрылись, а я встал и уставился на нее сверху вниз. — Почему бы тебе не забрать свою собаку и свои радужные волосы и не убраться нахуй из нашего дома? Возвращайся туда, откуда ты пришла, призрак.
— Это то место, откуда я пришла, придурок, — холодно ответила она, и мой взгляд упал на ключ, висевший у нее на шее на кожаном шнурке. Я засек его в ту же секунду, как она появилась здесь. Этот ключ был одним из пяти, и все они служили билетом к тому, что мы давно оставили надежду когда-либо заполучить в свои руки.
— Ты поэтому здесь? — Подозрительно спросил я, указывая на ключ. — Хочешь попытать счастья и украсть остальные ключи?
Она провела по нему большим пальцем, пожав плечом. — Не понимаю, о чем ты говоришь, это ключ моей бабушки.
— Хватит нести чушь, — прошипел я. У девушки даже не было бабушки.
Она поднялась на ноги, чертовски непринужденно, сняла завязанную на животе футболку и спустила шорты, стоя передо мной в своем розовом бикини,
Чтоб меня. Это тело.
Она была загорелой по всей своей подтянутой плоти, и мне захотелось потянуть за завязки ее плавок от бикини, чтобы проверить, сохраняется ли эта тенденция. И если это так, это означало, что она любила загорать обнаженной, и это был мысленный образ, точность которого я действительно хотел проверить.
Чертовски красивые призрачные сиськи. Она не залезет мне в голову.
— Тебе действительно стоит попробовать расслабиться как-нибудь, Натан. — Она положила палец мне под подбородок, чтобы закрыть мою отвисшую челюсть, а затем прошла мимо меня.
— Натан? — Выплюнул я, поворачиваясь, чтобы посмотреть на нее, и мой взгляд сразу же упал на ее дерзкие ягодицы, прежде чем она нырнула в бассейн и исчезла в его глубинах.
Я воспользовался моментом, чтобы поправить свой твердеющий член в джинсах, стараясь не быть трахнутым этой девушкой в голову снова. Она уже однажды добралась до меня, и я знал вкус ее чар. И не собирался поддаваться им снова.
Она вынырнула на середине бассейна и поплыла на спине, глядя на звезды, висящие над нами в небе, ведя себя так, словно меня здесь вообще не было.
Она знает, что меня зовут не гребаный Натан.
Я был слишком упрям, чтобы уйти, поэтому просто сел обратно на свой шезлонг, упершись локтями в колени, и продолжая наблюдать за сиреной в воде, а ее разноцветные волосы переливались вокруг нее, заменимая меня в воду. Но я больше не позволял ни одной девушке проникнуть под мою кожу, никто из нас не позволял. Каждый из нас создал свои собственные доспехи, и мои были сделаны изо льда и злобы. После нее никто не приближался к моему сердцу ближе, чем на милю. Но пока я смотрел на нее, то с болью осознавал, что она оставила порез на этой разрушенной мышце, рану, которая начала расходиться и кровоточить.
— Где он? — спросила она через некоторое время, все еще не отрывая взгляда от звезд.
— Кто? — Хмыкнул я, снова потягивая ром и думая, что забвение, вероятно, будет хорошим другом, чтобы потусоваться с ним сегодня вечером.
— Маверик, — просто ответила она.
Его имя было для меня пулей в груди и лезвием в черепе. Я пил ром, глоток за глотком, уклоняясь от ответа, не зная, хочу ли я вообще отвечать. Что я вообще ей должен? Но потом я подумал о той ночи, когда она ушла, и чувство вины зашевелилось в моем нутре. Мы бросили ее так же сильно, как она бросила нас. Я знал, что не был невиновен во всем этом. Но я также наблюдал, как мои друзья годами сокрушались из-за нее. Фокс никогда не опускал руки, всегда искал ее, всегда был уверен, что следующая зацепка приведет нас к ней. Но все следы неизбежно обрывались.
Она исчезала так же бесследно, как если бы была мертва. И я понял, что так будет лучше, задолго до того, как Фокс и Джей-Джей перестали ее искать. Но в конце концов они это сделали. И все наладилось. Мы больше не были полностью разбиты. Нам снова было весело. Мы строили свою жизнь, свою семью. Мы втроем были сильнее, чем когда-либо. Если бы она осталась, мы бы потеряли друг друга. Она вбила бы клин между нами так глубоко, что мы все были бы брошены на произвол судьбы.
Но у меня был темный секрет, в который никто не был посвящен. Я знал, кого бы она выбрала. Мое сердце было вырвано раньше, чем у других, когда я узнал об этом. Но я никому и словом не обмолвился о том, чему стал свидетелем. Даже ей. Но узнать, что ты не тот, кто нужен девушке, за которую ты готов был умереть, было довольно горькой пилюлей. В конце концов я проглотил эту сволочь и стал жить дальше. Такова была жизнь. И она была сукой, высасывающей душу.