Игрушечное сердце
Шрифт:
А потом Лоркиным родителям дали новую квартиру совсем в другом районе города. Они были бесконечно счастливы и радостно паковали вещи. Лорка все предотъездное время находилась в состоянии тягучей тоски. Она не сразу догадалась о ее происхождении, но когда во дворе встретилась взглядом с Викой, все поняла, насколько была в то время способна. Даже этот Викин взгляд, полный негодования и презрения, ей, Лорке, был жизненно необходим. Она готова вести с ним бесконечную и самую непримиримую войну, лишь бы только быть рядом. Она, правда, надеялась, что сможет приходить из нового двора в старый, но вскоре выяснилось, что это невозможно. Особенно ей, девочке, которой только-только исполнилось семь лет. В старый двор с нового места жительства надо было ехать через
С тех пор Лорка никогда не появлялась в старом дворе, но образ Вики ее преследовал еще очень долго. Все-таки он был очень необычен, этот мальчик, который на девочку походил только издалека. Несмотря на завитые локоны и обилие кукол в собственности, Вика имел вполне мальчиковое лицо и вел себя почти по-мальчишески. Может быть, именно эта мужская ментальность, которую не смогло убить материнское воспитание, и позволила ему достаточно легко войти в дворовую компанию. Он никогда не ныл, не обижался по пустякам и, что особенно удивительно, никогда не стеснялся своих кукол. Он их любил, и все быстро приняли это как должное, поскольку очень скоро он научился играть в «ножички» лучше всех, быстрее многих бегал и один во дворе мог кататься на велосипеде без рук.
В новом дворе никто уже не называл Ларису Лоркой. Впрочем, она так и не стала в нем до конца своей. Осенью пошла в первый класс и дружила только с одноклассниками. Когда пришла пора влюбляться, она влюблялась, но все ее платонические возлюбленные, а потом и любовники, были чем-то неуловимо похожи на Вику. Они обязательно были брюнетами с чистыми, чуть смугловатыми лицами и большей частью с карими глазами.
Когда Лариса увидела в «Кукольном Доме» куклу, такую же, как в детстве у Вики, она, конечно, вспомнила этого мальчика и свое странно болезненное чувство к нему. Но купила куклу не затем, чтобы вспоминать Вику. Просто еще раз попыталась осуществить мечту детства. Именно поэтому отломила репликанту мизинчик, чтобы сходство с оригиналом было еще более полным. Уж теперь ее, Ларису, никто не сможет выпороть и отобрать игрушечную барышню. Меньше всего она ожидала, что Варвара будет уничтожена именно Викой. Впрочем, теперь Юсупов очень мало походил на Вику. Он носил очень короткую стрижку, был высок, широкоплеч, выбрит до синевы и… слишком независим… слишком…
Теперь же именно то обстоятельство, что взрослый Виктор Юсупов и мальчик Вика ее детства оказались одним и тем же человеком, добавило Ларисе страданий. Она давно поняла, что по-настоящему любит его, а то, что эта любовь, как оказалось, была не новой, а возрожденной старой, а потому – вечной, добавляло чувству особую значимость, сакральный смысл. Лариса думала, что разучилась любить со времен школьной юности, когда бросила все, что имела, под ноги однокласснику Кириллу Смирнову. Теперь же ужасалась при одной только мысли о том, что Смирнов мог бы и ответить на ее любовь взаимностью. И что тогда? Они поженились бы, завели кучу детей, и она, Лариса, больше никогда опять не встретилась бы с Юсуповым? Нет! Все случилось так, как должно было случиться! И никогда не могло быть по-другому. Кирилл Смирнов – всего лишь ошибка юности. Самой судьбой ей определен Виктор Юсупов. Он один!
Правда, додумалась Лариса до этого неутешительного вывода не сразу. Сначала она решила, что страшно, нечеловечески унижена. Юсупов не просто пренебрег ею, он оскорбил ее, бесцеремонно испортил дорогую куклу и даже не попытался за нее заплатить. Дело, конечно, не в деньгах, а в принципе. Она ждала, что он позвонит и хотя бы извинится, но Виктор не звонил. Потом Лариса решила, что ей и не надо, чтобы звонил, потому что простить его она никогда не сможет. После подумала, что, возможно, простила бы, если бы он нашел какие-то особенные слова. Затем вдруг осознала, что уже давно простила его без всяких слов. Но Виктор по-прежнему не звонил. Лариса впала в самую черную меланхолию, никогда ранее ей не свойственную. Окружающим казалось, что она заболела
Но время шло, а Виктор не звонил. Надо было что-то делать, но что именно, Лариса не знала. Конечно, можно позвонить самой, но пальцы почему-то каждый раз попадали не на те кнопки мобильника, когда она на это решалась. Должно быть, неспроста. Звонить явно не стоило. Еще можно приехать к Виктору домой, ведь адрес Лариса знает, но она понимала, что не переживет, если он захлопнет перед ее носом дверь, что вполне в юсуповском стиле. После этого останется просто выброситься из окна его подъезда. Никогда ранее не принимавшая Анну Каренину, теперь Лариса готова была взять ее себе в подруги. Броситься под поезд – чем не выход в безвыходной ситуации?
Когда жить стало совсем невмоготу и выходом уже начали казаться проезжающие мимо автомобили, Лариса решилась все же поехать в санаторий. Она взяла две недели за свой счет и купила путевку в Старую Руссу. Часа четыре езды от Питера. Все же недалеко, если вдруг… Она пыталась себя убедить, что никакого «вдруг» уже не будет, но все равно продолжала на что-то надеяться.
В Гостином Дворе, куда Лариса отправилась на поиски приличного чемодана и кое-каких мелочей в дорогу, даже удалось немного расслабиться. Все-таки шопинг действительно врачует. Она вовсе не собиралась покупать никаких платьев, учитывая, что лето почти закончилось, и все же купила шелковый сарафан на тоненьких бретельках. Он был необыкновенно оптимистичной расцветки: золотисто-желтый с крупными оранжево-красными маками. Даже если похолодает, его можно носить с черным креповым пиджачком. А можно и не носить… но он так радует глаз… Потом Лариса купила купальник, взамен погибшего в Финском заливе. В санатории Старой Руссы есть бассейн, где она сможет плавать даже в холодную погоду. Проходя мимо отдела шляп, задержалась, увидев на манекене соломенную шляпку с цветами и перьями, очень похожую на ту, что была на погибшей кукле. Лариса даже рванулась в отдел, чтобы купить, но потом заставила себя пройти мимо. Ей не надо ничего из того, что хоть как-то будет напоминать Вику, то есть Виктора Юсупова. Ей теперь надо привыкать жить без него.
Выйдя из магазина на Невский проспект, Лариса мысленно нахваливала человека, придумавшего прикрепить к чемодану колесики: везешь его за собой и в ус не дуешь. Пожалуй, можно даже считать, что она уже в отпуске. Что такое каких-то два дня, оставшихся до поездки? Она в отпуске… в отпуске… в отпуске… А потому надо расслабиться и отдаться той жизни, которая ее влечет… Куда? Да хоть куда!
– Уезжаешь? – вдруг услышала она знакомый голос, мгновенно остановилась, будто натолкнувшись на преграду, и хваленый чемодан на колесиках по инерции наехал ей на ногу, пребольно расцарапав кожу.
Перед Ларисой стоял тот самый человек, забыть которого она изо всех сил старалась, а именно Виктор Юсупов собственной персоной.
– Да, – еле слышно ответила она, потом подумала, что не стоит демонстрировать растерянность, откашлялась и гораздо громче и уверенней добавила: – Уезжаю.
– Далеко?
– Да.
– Надолго?
– Да.
– Но ведь не на всю жизнь? – зачем-то продолжал ее допрашивать Юсупов.
Ларисе очень хотелось сказать, что навсегда, но она решила преувеличивать в пределах допустимого.
– На месяц.
– Куда?
Молодой женщине показалось, что название провинциального городишки прозвучит несолидно, и ответила:
– В Эмираты.
– Там же сейчас, наверное, слишком жарко… – предположил Виктор.
– Ничего… Купаться буду…
– И это правильно. Когда отбываешь?
Сначала Лариса намеревалась бросить ему в лицо, что уезжает прямо сейчас, потом испугалась этого и хотела сказать, что вообще никуда не поедет, если он найдет для нее нужные слова, но потом вдруг сказала правду: