Игрушка богатого человека

Вейр Тереза

Теперь Нэш снова поцеловал ее, на этот раз чуть ниже уха. Сара обхватила себя руками поверх его рук и, откинувшись назад, прижалась к нему. Сейчас она выглядела здоровой и умиротворенной. Она прибавила в весе, ее кожа светилась. Она месяцами не брала в рот спиртного, а из всех таблеток принимала только витамины, прописанные ей доктором.

Для этого ей пришлось проделать долгий и

нелегкий путь. Они вместе прошли через трудные времена. Порой Нэш начинал опасаться, что Саре нужен вовсе не он, а совершенно другой человек. Было время, когда она рыдала, а он беспомощно обнимал ее и укачивал на руках, как ребенка.

Но его любовь к ней была сильна — так сильна, что ему даже становилось страшно.

— Я должен поговорить с тобой…

Нэш надеялся, что ему удастся не выдать свое волнение, но напряженность прорвалась в его голосе, и он тут же почувствовал, как Сара насторожилась, напряглась в ожидании.

Он долго готовился к этому разговору, не зная, как к нему приступить, не зная, как она к этому отнесется.

— Давай поженимся.

Он никогда не заговаривал об этом раньше — не хотел загонять ее в угол, не хотел рисковать, пугать ее. Но в последнее время он много об этом думал: ведь они ждали ребенка!

Если бы кто-то сказал ему, пока он жил на улицах Чикаго, что через четыре года он будет ждать рождения ребенка, что он будет счастлив, Нэш только посмеялся бы в ответ.

Он так и не примирился с потерей дочери и знал, что не примирится никогда, как и Сара не сможет забыть о том, что ей пришлось пережить с Айви. Но они оба научились с этим жить, и с каждым днем им становилось все легче. Теперь он обнаружил, что готов вернуться к традиционному образу жизни.

К семейной жизни.

Но для нее это означало бы брак с бывшим арестантом. С уголовником. А у их ребенка будет отец-уголовник. Не слишком вдохновляющая мысль.

Он все поставил на карту. Если она скажет “нет”… Что же ему тогда делать?

Нэш бросил взгляд через комнату на маленькую фотографию дочери в рамке. Галлей… До чего же тяжела жизнь…

Сара соскользнула с табурета и медленно повернулась к нему. Слезы блестели у нее на глазах. Его сердце забилось болезненно и тяжко. Ему хотелось

бы никогда больше не видеть этого печального выражения в ее глазах. Никогда. Ему хотелось сделать ее счастливой, а не печальной.

Она заплакала.

Он поставил на карту все… и проиграл.

Эх, если бы можно было взять назад это дурацкое брачное предложение! Нэш заговорил торопливо, глотая слова:

— Послушай, забудь то, что я сказал. Я сейчас выйду и снова войду. И мы сделаем вид, что ничего не было.

Нэш сделал движение, чтобы уйти, но она остановила его, положив руку ему на плечо, заставила его повернуться к себе, обхватила его лицо ладонями.

— Ты же не дал мне ответить!

— А ты хочешь?.. — Он с трудом сглотнул. — Ты выйдешь за меня замуж?

Сара взглянула на него и улыбнулась сквозь слезы;

— А солнце всходит по утрам? И заходит по вечерам?

— Ну… вообще-то считается, что это земля вращается вокруг солнца.

— Правда? А я-то думала, что земля плоская. — Она отвечала шутливо, слегка поддразнивая его. Такое появилось в ней совсем недавно. — Я думала, что солнце каждый вечер садится в море.

— Ты хочешь сказать, что земля покоится на трех слонах? А они стоят на спине у черепахи? — спросил Нэш, подыгрывая ей.

Только тут до него дошло, что она ему сказала. Что пыталась сказать. Его сердце опять сильно забилось, но не от страха, а от радости. Сара согласилась выйти за него замуж!

— Когда я сидел в тюрьме, мне казалось, что не имеет значения, выживу я или умру. Чего мне было ждать от жизни после освобождения? Но по ночам, стоя в углу камеры, я мог выглянуть из окна и увидеть кусочек неба. Несколько звездочек. Мне становилось легче. Я чувствовал себя живым.

— Это была я. Я была там и ждала тебя.

— Да, — сказал Нэш, признавая очевидную истину. — Это была ты.

Он прижался губами к ее губам и ощутил вкус слез, горьковато-сладкий привкус боли в груди. Но это была животворная боль. Было время, когда он совсем не чувствовал боли. Не ощущал ни печали, ни радости — просто существовал.

А теперь боль напомнила ему, что он жив…