Игрушка богов
Шрифт:
Утром, когда она снова отказалась от пищи, пожилая женщина, пожав плечами, сказала:
– Это твое дело, есть или нет, но ребенок принадлежит не только тебе. Пойдем, хранительница велела отвести тебя к другим беременным волчицам.
Ила угрюмо покачала головой:
– Я не хочу никуда идти.
Женщина вздохнула:
– Хранительница знала об этом. Бора! – позвала она. Дверь открылась и в комнату вошла молодая женщина-волчица. Большой живот нависал над ее набедренной повязкой. Она села на стул и с любопытством стала разглядывать Илу.
– Почему ты на меня так смотришь? –
– Ты красивая, – сказала задумчиво волчица, – даже беременность тебя не портит. Я все пыталась понять, почему одинокий волк выбрал тебя? Теперь я понимаю.
Ила недовольно покачала головой:
– Уходи, я не хочу тебя видеть.
Волчица только пожала плечами:
– Я пришла рассказать тебе о том, как одинокий волк искал тебя и как он был огорчен, когда обнаружил, что тебя нет.
– Это вы заперли меня здесь, я ненавижу вас, – Ила демонстративно отвернулась к стене. Волчица хмыкнула:
– Ты не пошла за ним. У нас женщины не оставляют своих мужчин в опасности, а делят ее вместе с ними. Я делала то, что должна была делать ты. Я сражалась вместе с ним и защищала его в битве. Я была с ним рядом, когда он был ранен и едва мог идти. Он опирался на мое плечо. Ему было больно ступать на раненую ногу, и его сапог был полон крови. Но он все равно спешил к тебе, превозмогая боль.
– Он был ранен? – растерянно спросила Ила, поворачиваясь к ней.
– Да, у него было несколько ран, но самая серьезная была в его душе, – Бора презрительно усмехнулась. – Ты испугалась, отправив его сражаться и защищать тебя.
– Кто тебе дал право так говорить со мной? – спросила гневно Ила. – Что ты знаешь обо мне и одиноком волке?
– Нас было пятнадцать волчиц, тех, кто дал обет защищать одинокого волка в бою, – спокойно ответила волчица. – Десять погибли, защищая его. Те, кто остался жить, и я в том числе, носят под сердцем его ребенка. Это наша награда, мы заслужили ее. А ты? Чем ты заслужила это?
– Я?.. – Ила растерялась. – Почему я должна была это заслужить?
– Тебе просто повезло, – в голосе Боры слышалось откровенное презрение. – Этот ребенок достался тебе даром, поэтому ты не бережешь его и готова убить его только потому, что тебе не нравится, как с тобой здесь обращаются. Но теперь я вижу, что ты ничего другого не заслужила.
Я никому не дам возможности испортить здоровье моему ребенку, потому что я – волчица, и этот ребенок важен для меня и для стаи. А ты…– Бора встала. – Ты не достойна этой великой чести. Но из уважения к одинокому волку, который выбрал тебя, я буду с тобой рядом, пока не придет время родов. И если ты откажешься есть, я буду кормить тебя силой.
– Меня заманили сюда и заперли в этой комнате, а теперь появляешься ты и винишь меня во всем.
Бора усмехнулась:
– Твой ребенок принадлежит нашему племени и всему миру, потому что это ребенок одинокого волка. Поэтому ты здесь. Волчата рождаются и воспитываются в стае, таков закон. А сейчас ешь, не заставляй меня кормить тебя насильно.
Ила беспомощно посмотрела на нее и взяла ложку.
– У вас варварские законы, вы – дикари, – сказала она.
Бора рассмеялась:
– Что ты можешь знать об этом? Когда твои предки еще носили шкуры, люди-волки уже строили города и завоевывали новые земли.
– Но сейчас в шкурах ходите вы, а не мы, – сказала тихо Ила.
– В шкурах мы ходим только в стае, потому что должны быть воинами и охотниками, и мы должны быть готовы к борьбе за право жить, – Бора тяжело вздохнула. – Давным-давно мы проиграли большую войну, и богиня-волчица привела тех, кто остался жив, сюда на родину предков, чтобы мы восстановили силу. Но зло пришло вслед за тобой, и нас опять осталось мало, поэтому нам важен каждый Ребенок от одинокого волка. В них наше будущее.
– Кир не принадлежит вашему племени, – возразила Ила.
Бора снисходительно улыбнулась:
– Одинокий волк не рождается в стае. Его и зовут одиноким волком потому, что он не воспитывался в стае и никогда не будет в ней жить. Часто одинокий волк не знает ничего про племя волков, но наступает время, и он приходит за помощью, и стая тогда знает, что пришло время перемен.
– Все это звучит очень странно, – сказала Ила. – Откуда вы можете знать, что именно Кир – одинокий волк. Вы ошиблись…
Бора покачала головой:
– Мать-волчица не ошибается никогда, это ты еще узнаешь.
Ила пожала плечами:
– Это просто недоразумение.
– Я не буду с тобой спорить. Я приду позже, теперь я буду постоянно рядом.
– Подожди… Ты, правда, носишь ребенка Кира? – спросила Ила тихо.
Бора зло усмехнулась:
– Что? Не можешь в это поверить?
У Илы навернулись слезы на глаза.
– Как он мог так поступить? – спросила она.
Бора рассмеялась.
– У нас свои обычаи, и он не мог поступить по-другому. В этой войне погибло семнадцать волков и десять волчиц, защищая и тебя тоже, и это был его долг перед стаей – возместить потери, – Бора вздохнула. – С тобой нас шестеро, но ты делаешь все, чтобы убить своего ребенка. Мы не дадим тебе это сделать. – Волчица свирепо взглянула на нее и вышла из комнаты.
Он отыскал ровную площадку, укрытую скалами от ветра. Развел костер, срубив небольшую засохшую березку, и приготовил себе обед из свежего мяса, положенного волками в мешок. Поел, глядя задумчиво на заснеженные вершины, которые ждали его завтра, и, закутавшись в меховой плащ, лег на траву, росшую на полоске земли у подножия скалы.
Кир закрыл глаза и без особой надежды попытался найти Илу. Он ментально обшарил большое пространство вокруг, но как и ожидал, не нашел ее.
Кир пытался вспомнить ее лицо, но не смог. Черты лица расплывались, в памяти остался только голос и нежные прикосновения рук.
Он лежал и смотрел в небо.
«Боги забрали у меня Илу, потому что я должен выполнить то, ради чего, возможно, меня привели в этот мир. Это единственное, что я понял после разговора с Матерью-волчицей. Наступило время исполнения пророчества, и время умирать». Он закрыл глаза и стал ждать, когда придет сон.
Ему опять приснилось место, где его убивают. Он видел людей, которые были вокруг него, и кинжал, висевший у одного из них на поясе. Что-то, что он должен был сделать, было связано с этим кинжалом.