Игрушка богов
Шрифт:
Теперь осталось спрятать подальше полупрозрачный пеньюар черного цвета с кружевами, закрывавший спину, слегка грудь, но полностью открывавший живот, и такие же полупрозрачные шаровары. В таком виде я убегала с дворца. Теперь их использую вместо пижамы.
Все, готово, пора идти обедать, а там уже и в библиотеку можно не спеша пойти, прогулявшись по парку недалеко от нее. Еще раз все проверив, я взяла легкий плащ, а то ночью может быть прохладно, вышла и закрыла за собой плотно дверь.
В коридоре вновь нестерпимо воняло перегаром и блевотиной. Никак к этому не привыкну. Как же мне все это осточертело. Приходилось жить в самой дешевой таверне, которую только можно найти, здесь же и питалась, так как личная кухня здесь
Уходила засветло, но возвращалась уже глубокой ночью, а иногда и под утро — дурацкая система работы библиотеки "до последнего клиента". Вернее, пока последний посетитель, охочий до знаний, не решит покинуть ее — так официально записано в правилах заведения. Каждый день превращала себя в чучело и совершенно добровольно. А что делать — я хочу жить. И для этого буду делать все возможное.
Села за столик, брезгливо отметив, что вновь он в чем-то липком. Надеюсь, это всего лишь разлитая брага. Хмурый хозяин поставил передо мной миску с... я лучше не буду думать с чем — меньше знаешь, крепче спишь. Нехотя зачерпнула ложкой и, зажмурившись, проглотила. Боже, КАК такое можно приготовить из органических продуктов?! Как же я скучала о тех днях, когда, весело что-то напевая, готовила на своей любимой уютной кухне. Ничего, никто здесь еще не отравился. Вроде бы.
Посмотрела на время — через два часа открытие библиотеки. Можно прогуляться, посидеть на лавочке в парке, подышать свежим воздухом... Решено, иду.
***
Я сидела под деревом, смотрела на закат и вспоминала, как здесь оказалась. Почти год прошел, а воспоминания все еще так свежи...
Бежать, бежать быстрее, я не могу позволить, чтобы меня догнали. Вряд ли тогда выживу, но последние дни будут очень мучительными. В боку уже колет, плащ цепляется за деревья, но я не могу его скинуть — он хоть как-то прикрывает мое полуголое тело и согревает от ночной прохлады. Вот, опять, резкий рывок и я стремительно лечу на землю, больно ударившись щекой о какую-то корягу и ободрав колено.
Так и думала: плащ зацепился за ветку, и я вновь из-за этого упала. Слезы заволакивают глаза. Всепоглощающий ужас, пронзительные крики и… их обугленные тела. Нет, не думать, иначе не смогу бежать дальше.
Когда выберусь отсюда — можно будет выплакаться, побиться в истерике, впасть в депрессию, но только если буду в безопасности. Закусив губу, поднимаюсь и, отцепив плащ, продолжаю свой бег. Ноги уже изранены в кровь, я ведь сбегала босиком, но меня это не волнует — главное успеть выбраться отсюда, а потом... А что потом? Не важно, главное выбраться. Остальное не важно!
Вдалеке уже слышны крики стражников, еще быстрее бегу куда-то в темноту, продираясь сквозь колючие кусты и огибая деревья. Очередной рывок моего плаща. Я оборачиваюсь, дергаю его, застежки ломаются, и я вновь падаю, но падаю вниз, качусь по пологому склону, сдирая кожу и ставя себе все новые синяки. Сильный удар по голове, темнота...
***
Пришла в себя явно не в лесу. Я лежала на чем-то мягком, накрытая чем-то теплым. Первым моим порывом было вскочить и бежать отсюда, пока он не вернулся. Но, резко сев, скорчилась от нестерпимой боли в груди, глухо застонав. Неужели сломала ребро? Это все, конец. Я не смогу опять, после всего. К тому же, вряд ли мне так просто спустят с рук мою выходку. Лучше умереть сразу.
В соседней комнате послышались шаги. Я испугано замерла. Если это стражник, то у меня еще есть шанс выхватить у него меч и вонзить в себя. Или в него.
На пороге комнаты замялись, не спеша входить. Я, решившись, сделала глубокий вдох, о чем тут же пожалела. Ребра мне напомнили, почему так делать нельзя и я, не сдержавшись, вновь вскрикнула. В комнату стремительно вошел мужчина. Безоружный. Однако...
— Ты чего это удумала? Тебе мало увечий, еще усугубить свое положение захотела?! Постельный режим, живо! — прогрохотал он гулким басом.
Неожиданно даже для себя легла обратно. Сердце гулко стучало в груди. Но этот мужчина не казался опасным. И на евнуха точно не похож. Массивный, бородатый, но невысокий. Хоть я и дома была довольно высокой девочкой, но по сравнению с людьми этого мира, вообще каланча. Ростом с их среднестатистического мужчину. Ничего не понимаю.
Он тем временем подошел ко мне, деловито потрогав своей ручищей мой лоб. Одобрительно кивнул каким-то своим мыслям и вновь вышел из комнаты. Я потрясенно смотрела ему вслед. Буквально через минуту он вернулся, неся в руках плошку с чем-то ароматным, предположительно супом. Словно в ответ мой живот громко заурчал. Я покраснела. Гигант хмыкнул.
— Ешь, пока не остыло. Хотя нет, тебе лучше не двигаться, сейчас я тебя сам покормлю, — добродушно пробасил мужчина, присаживаясь на стул возле моей кровати.
— Не надо, я сама, приподнимусь только. Где я? Кто вы? Что со мной дальше будет? — забросала я его вопросами.
Он помог мне облокотиться на подушки и подал суп. Сам же нахмурился.
— Дядькой Тарином меня кличут. Я здесь что-то на вроде местного лесника. Шел проверять силки, что мальчуганы здесь, бывало, ставят, как глядь — ткань какая-то на кусте трепыхается, зацепилась видимо. Я подошел поближе, думал, может, обронил кто — заберу к себе. Найдется хозяин — отдам, а нет — и мне пригодится. Начал отцеплять ее, а смотрю – застежки-то дорогие, чай, золотые будут. Глядь, и куст поломан. Как будто свалился на него кто. Подхожу к обрыву, а там ты лежишь на берегу на камнях. Еще немного и в воду бы свалилась, а река Стреминка потому так и называется — стремительная больно, ни человек, ни зверь оттуда не выплывет. Ты не отвлекайся, ешь. Я и подобрал тебя. Подлечил твои синяки и ранки, а вот головой и ребрами ты сильно ударилась. Вроде не сломала ничего, но ушиб знатный вышел. Ты как, помнишь кто ты, откуда? — поинтересовался дядька Тарин после своего рассказа.
Я лихорадочно соображала. Стоит ли ему рассказывать или не стоит? Тем временем он внимательно на меня посмотрел и опять хмыкнул.
— Знаешь, у меня была дочь, на тебя чем-то похожа. Но вот любопытная была — жуть просто. И все хотелось ей сбегать на замок недалеко отсюда посмотреть. Однажды она пошла туда. А вернувшись, рассказывала, какого господина дивного она там встретила. И добрый он, и смелый, и красивый, и веселый. Все рвалась туда вновь. Уж как мы с матерью ее ни отговаривали, но бегала она к нему. А потом однажды не вернулась. Кто-то из односельчан рассказывал, что видел, как она садилась к нему на лошадь и в замок с ним въехала. Я долго пытался выяснить, что да как. Узнал лишь, что господин наш охоч до молоденьких девушек, и чем больше их у него, тем лучше. Не вернулась к нам больше наша Астрина. А еще совсем малышка, двадцать три годка лишь стукнуло. Я пытался что-то доказать, бегал к старосте, но нам лишь ответили: "Ничего не знаем, надо было лучше следить. Небось, сбежала с каким-то ухажером". И на этом все. Через два года ее родовое дерево засохло, знамо нет ее больше на этой земле. Хриса не выдержала этого известия, слегла, а через месяц и ее не стало. Вот и перебрался я в лес, не могу я с людьми общаться. Не доглядел, — грустно закончил он свой рассказ.