Игрушка подводного принца
Шрифт:
— Разве люди не едят рыбу? — уточнил невидимый незнакомец.
— Едят, — согласилась ворчливо, — но большей частью готовят.
— Какую именно часть рыбы и как нужно готовить?
Умел извращенец поставить вопрос так, что у меня дар речи пропадал.
— Я имела в виду, не часть рыбы, а видов рыб, которые вылавливаются для нашего стола! — пояснила, кое-как собирая мысли для чёткого ответа. — А готовят, как правило, на огне: варят, жарят… или просто засаливают, высушивают, коптят…
— Как это? — буркнул мужчина. Я совсем
— Неважно, проехали… — отмахнулась, все сильнее укрепляясь в вере, что это злой розыгрыш, и чем больше я вступала в глупую дискуссию, тем нелепей смотрелась и звучала.
— Но огонь у тебя есть, — секундой позже поумничал незнакомец.
— Но я же не могу руками в него лезть! — огрызнулась тихо, но беззлобно. И опять молчание такое, что чуть не оглохла. — Ау, — запаниковала, сев на ложе и осматривая пещеру. — Ты здесь? — огляделась в темноте. — Извращенец! — подытожила угрюмо. Уместилась на шкуре, свернулась калачиком.
Глава 5
Глава 5
Мирэя
— Ау, — чуть погодя воззвала в темноту. — Ау-у-у-у, — протяжней. — Ты тут? — на деле проверяла связь и обманчивость одиночества.
— Что тебе нужно? — раздалось неожиданно ожидаемо.
— Отпусти меня, — заискивающе: предприняла робкую попытку договориться по-хорошему. — Мой отец отблагодарит, — не сомневалась ни на миг. Как бы папа ни был занят, как бы не хватало ему на меня времени, я ему была дорога! Уверена на сто процентов!
— Что мне может дать слабая человечешка? — прилетело безлико.
Меня смутило всё! И вопрос, и почти каждая его составная. Особенно применение ко мне «слабая человечка». Я бы завопила, забилась в истерике, требуя немедля выйти ублюдка-пленителя на свет, чтобы потом он так же немедля меня прекратил пугать, — но показное спокойствие казалось более удачным ходом.
— Денег, — ляпнула самое веское, на что надеялась, и до остроты осознала всю нелепость своего предположения-утверждения.
— Что есть деньги? — булькнуло удивленно.
— Ты меня пугаешь, — сглотнула пересохшим горлом. Но так как извращенец молчал, пояснила: — Деньги — это то, за что можно купить… — пожевала слова и поправилась, — приобрести желаемое.
— У тебя много денег?
— У отца и то… — замялась, подыскивая более верное объяснение, чтобы не дать похитителю увероваться в то, что сорвал куш. Да, проговорилась, но то было в пылу страха и надежды, а раз уж мужик заговорил, я была обязана следить за словами и сглаживать углы. — Мы состоятельные, — чуть смягчила показания, — но большая часть средств крутится в бизнесе. Поэтому я не купаюсь в деньгах, но, по сути, ни в чём не нуждаюсь.
— Даже в спасении? — уколол незнакомец.
Я умолкла. Выходило до дикости странно. Пытаясь переиграть его, я утопала больше. Подростковый максимализм — думать, что умнее других, а потом получать
— Ну же… — хлестко потребовал незнакомец, — используй силу денег! — не насмехался, реально ждал моих действий.
— Они не магия, — буркнула пристыженно. — Не волшебство! Действуют по-другому, — медленно раздумывала, как объяснить понятное!!! То, что знала с рождения, что не требовало расшифровки!!! — Они работают там, где имеют ценность и только, когда их даёшь тем, у кого приобретаешь желаемое или необходимое. Тем, кому они очень нужны…
— Тогда зачем они мне? — задумчиво и холодно. — Я живу по своим законам. В своём мире! У нас берут, что желают. Делают, что могут. Говорят, что думают…
— А что это за мир? — состорожничала, затаив дыхание.
— Мир, где нет денег! — словно оплеуха.
В грудь как молотом по наковальне долбало сердечко, я суматошно раздумывала, в какую дыру меня занесло. И как, чёрт побери, отсюда выбраться!!! Желательно немедля! Естественно живой…
— Как же вы живёте? — скорее обронила, чем уточняла.
— Хорошо. Каждый делает вверенную работу, решает вопросы, в которых сведущ, и каждый получает по заслугам!
— Хороший мир, — согласилась уныло, так и не понимая толком, куда именно меня угораздило попасть. В чьи извращённые лапы! Я попаданка женских романов? Или это моя же реальность, но затаившийся мир в нашем, как в приключенческих фильмах?
Как бы то ни было, ни то, ни другое меня не устраивало.
— Но мой мне больше нравится, — ворчливо и больше себе, размышляя вслух. — Я к нему привыкла…
— Но жить тебе здесь! — прорезало, слово выстрел.
— Почему? — вознегодовала, забыв, что хотела быть спокойной и милой девочкой. Глядишь, извращенец смилостивится и отпустит.
— И не смей больше ходить к лагерю! — прозвучало не менее мрачно и грозно. — Мой народ не такой терпеливый, как я. Увидят — убьют!
— Так отпусти меня! — повысила голос, в котором уже мелькали истеричные нотки.
— Ещё раз, и я тебя проучу!
— Ты слышишь!!!! Отпусти!!! Хочу домой!..
Опять повисло молчание, глаза резало от слёз, я удушливо шмыгала носом.
Ах так?! Значит буду сиськами трясти!.. Пока пленитель не изъявил желания вновь объявиться, а я поаукала несколько раз, — быстренько из пещеры выбежала. Уже по проверенной дорожке бегом… Придерживая грудь, а она у меня тяжёлая и как маятник телепающаяся при быстром движении, до заветного лагеря помчалась.
В этот раз добралась гораздо быстрее. А может так казалось, ведь в тот раз я себя плохо помнила: с рассудком не дружила, да и пекло тогда было, а сейчас вечерело.
Миновав ручеек, опасливо схоронилась за пальмами, но так, чтобы полянка, где стояли хижинки, оставалась в поле зрения. Какое-то время жадно смотрела, выжидая людской суеты, беготни детей, суровых мужчин, молодежи горластой, но всё было на удивление тихо.