Игрушка судьбы: Фантастические романы
Шрифт:
— Нет, — упрямо качнул головой Теннисон, — Прости, но я не думаю, что ее там могли заметить, что могли обнаружить Проект.
— Но этот черный человек, этот демон зла — он же сбросил ее с лестницы!
— Допустим, — согласился Теннисон, — допустим, сбросил. Хотя лично я склонен полагать, что сбрасывать ему было некого. Мэри там не было. Самой Мэри, живой. Но даже если допустить такую дичайшую вероятность, что она все-таки побывала там реально, тебе себя винить совершенно не в чем. Ты ничего не мог знать заранее, ничего не мог предвидеть.
— Видишь ли, до сих пор в других мирах еще ни разу не было таких вот непосредственных реакций на внедрение Слушателей. Обычно наши люди —
— Так она говорит, — уточнил Теннисон.
— Знаешь что, — нахмурился Экайер, — Я почти уверен, что все так и было. Кристалл все покажет именно так.
— Это понятно. Если все было так, как она говорит, все должно быть в записи. Но это опять-таки фиксация того, что она думала, а не того, что было на самом деле. Но пусть даже так — пусть кристалл покажет реальность, — почему ты уверен, что за ней удалось проследить, узнать, куда она девалась?
— А я и не говорю, что уверен, — пожал плечами Экайер, — Но считаю, что это не исключено. Может быть, она нас, так сказать, подставила. Тот, кто выгнал ее, может быть, на самом деле вовсе не таков, каким она его видела и запомнила. Он мог быть кем-то или чем-то необъяснимым, непонятным для нее, но ее человеческий разум, человеческие представления облекли его сущность в форму, понятную человеку. Это — средство самозащиты.
— Не разделяю твоих опасений. Роботы из Ватикана, к примеру, отправляются в своем физическом облике на этих мыслительных кораблях — или как там они у них называются? — куда им вздумается, в те миры, которые разыскивают ваши Слушатели, — и ничего!
— Да, это так, — кивнул Экайер. — Но тут есть разница. Роботы отправляются в путь не вслепую, а выбирают цель очень осторожно.
Мэри дышала спокойно и ровно — успокоительное средство подействовало.
— Скоро она будет в порядке, — уверенно заявил Теннисон, — Худшее позади. Просто ей надо немного отдохнуть. А потом нужно подумать, чем ее отвлечь. Это возможно? Подумай, чем ее отвлечь от воспоминаний. И ни в коем случае нельзя позволять ей еще раз отправиться туда, где она была. Это я тебе как врач говорю. Если такой уверенности нет, следовало бы ее совсем отстранить от работы в Поисковой Программе. Но поскольку это может ее сильно огорчить, подумай, как переключить ее на что-то другое. Может быть, новые наблюдения помогут ей забыть о происшедшем. Вряд ли ей встретится что-нибудь еще, так же травмирующее психику, как рай.
— Ладно… — неуверенно проговорил Экайер. — Когда она придет в себя, попробую с ней потолковать. Посмотрим.
— Я попозже еще загляну к ней, — пообещал Теннисон. — А сейчас пойду на прием, меня там ждут, наверное.
Больных оказалось немного. Окончив прием, Теннисон решил к Мэри пока не заходить. Действие снотворного еще продолжалось, а если бы что-то случилось, сестра сообщила бы ему.
День был в самом разгаре. Погода стояла чудная. Темно— синие громады гор величаво красовались на фоне нежно-голубого неба. Глядя на горы, Теннисон ощутил, что хочет побыть в совершенно определенном месте — там, где он привык размышлять в одиночестве. За последние дни, даже за последние часы, столько всего произошло, что надо было подумать.
В саду было пусто. Обычно тут бродили несколько монахов, но сейчас не было ни души. Теннисон подошел к скамейке, стоявшей неподалеку от розовых кустов. Цвел только один-единственный куст, да и с того ветер уже был готов сорвать бледно-желтые лепестки.
Он уселся лицом к горам.
«Странно, — думал Теннисон, — что они так сильно манят меня к себе. Надо будет обязательно воспользоваться предложением Декера и отправиться на прогулку. Хотя… если идти на несколько дней, как говорил Декер, все равно далеко не уйдешь — разве что в ближние предгорья…
А еще, — решил он, — надо обязательно в ближайшие дни заглянуть к Декеру и потолковать с ним о Шептуне… Шептун, — подумал он, — ну и имечко! И что же он такое? Что за существо такое, которое умеет проникать в чужое сознание, может становиться частью кого-то? Как это он сказал? "Я внутри твоего сознания и смогу стать частью тебя", — так, что ли? Или это все-таки были игра воображения?»
Теннисон потряс головой, стараясь отогнать воспоминания, — они были не слишком приятны. В конце концов он решил не думать об этом вовсе. Самое разумное — сходить к Декеру и спросить его об этом. А пока — и думать нечего. Декер явно знает о Шептуне больше.
Послышавшиеся на дорожке шаги прервали размышления Теннисона. Он поднял голову. Перед ним стоял садовник.
— Снова ты? — без особой радости спросил Теннисон.
— А кто же еще? — удивился садовник. — Кому же еще тут быть, как не мне? Я работаю и имею полное право здесь находиться. Как, впрочем, и в любом другом месте.
— А я разве сказал, что ты не имеешь права тут находиться? Просто так уж выходит, что всякий раз, когда я сюда прихожу, тебя встречаю.
— Садик маленький. Трудно разминуться, — объяснил садовник.
— Розы теперь, наверное, не скоро зацветут? — спросил Теннисон. — Гляжу, только одна осталась.
— Зато красивая, — уточнил робот, — Вы не находите?
— Просто прекрасная, — согласился Теннисон. Садовник пощелкал ножницами, но уходить явно не собирался.
— К превеликому своему огорчению, я узнал, что Мэри снова больна, — сказал он.
— Да, очень больна, — кивнул Теннисон.
— Я узнал также, что она снова побывала в раю.
— А вот об этом я ничего не знаю, — откровенно солгал Теннисон. — Я врач, она больна, я ее лечу — вот и все.
«Не садовника это дело», — подумал он.
Глава 28
С Земли роботы завезли на Харизму мышей. Не нарочно, конечно, но, как бы то ни было, мыши прибыли с ними.
Впервые Джилл заметила мышей, когда задержалась в библиотеке на ночь. В первую же ночь она познакомилась с одной мышкой. Потом прибегали и другие — она порой замечала их быстрые тени, но с самой первой они подружились. Она приходила к Джилл в одинокие ночные часы, осторожно выглядывала из-за стопки бумаг или горки кристаллов, ее тонкие круглые ушки всегда были настороже, готовые уловить любой шорох. Розовый носик непрерывно двигался, пытаясь унюхать самый тончайший запах. Убедившись, что все в порядке, что никого, кроме Джилл, тут нет, она выходила, не слишком уверенная, что ее визит будет воспринят с восторгом, и радостно делила с Джилл полночную трапезу, которая для нее состояла из крошек хлеба и сыра. Она брала крошки маленькими лапками, усаживалась, выпятив толстенький светлый животик, и жевала драгоценную еду, не спуская с Джилл маленьких, ярких, похожих на черные блестящие бусинки глаз.