Игрушка ветра
Шрифт:
— И надолго удалось сбежать?
— На неделю, не больше. Задержусь, и кто-нибудь непременно доложит Рейнхарту о моём вопиющем пренебрежении своими обязанностями. Подозреваю, с прошлого его визита количество шпионов при дворе превысило всякие допустимые нормы, и пара-тройка из них наверняка работает на Дрэйка.
— Думаешь, он имеет виды на Тарийскую партию?
— Тогда он мог бы просто попросить, и я с преогромным удовольствием сдал бы ему этот клоповник, пусть копается там сколько ему заблагорассудится. Нет, всё куда хуже — за кивок одобрения
— На задние лапы встанет и будет хвостом вилять, — отчего-то вспомнила Аверил давнее замечание Шерис, пусть и не относящееся к неведомому этому проклятому.
— Да хоть на голову, — согласился Герард. — Дрэйк предан своему учителю, словно пёс, и пойдёт на многое, лишь бы выслужиться перед Рейнхартом. Потребуется утопить меня ради повышения собственного престижа в его глазах — утопит не задумываясь. Ну да Дирг с ними обоими. Аверил, покажешь, как ты тут устроилась?
— Сейчас? — растерялась Аверил.
— Конечно, — Герард наконец отпустил Аверил, наклонился за сумкой. И Торнстона сразу же след простыл, вроде только что был здесь, а смотришь — и нет уже. — Идём?
Аверил кивнула нерешительно.
Что тут ещё скажешь?
Глава 6
Поднялись на второй этаж, и в коридоре Аверил замешкалась, не зная, куда в первую очередь Герарда вести. Ему, верно, с дороги отдохнуть надо, а не собственную гостевую спальню осматривать, точно там что интересное было. Герард же мягко подтолкнул Аверил в сторону своей комнаты, на пороге вперёд пропустил, дверь за ними закрыл и снова бросил сумку на пол. Окинул быстрым взглядом полутёмное помещение с задёрнутыми портьерами и покачал головой.
— Что ж, следовало ожидать.
— Чего ожидать? — Аверил тоже комнату осмотрела, убеждаясь, что всё в порядке и горничная не забывала о хозяйских покоях.
— Что ты не станешь ночевать в моей спальне.
— Я… — разве должно невольнице вот так запросто комнату хозяина занимать, будто она законная владелица и комнаты, и всего дома заодно?
Герард повернулся к Аверил, вновь обнял за талию и впился в губы поцелуем столь неожиданным, настойчивым, что девушка оцепенела поначалу. Застыла, шевелиться опасаясь, ощущая, как запах окутывает незримым покровом, заключает в тесные объятия.
— Никогда бы не подумал, что ты будешь ревновать, — прошептал Герард, отстранившись чуть.
— Ревновать?
— К той девушке, твоей камеристке.
Вовсе то и не ревность была! А сравнение себя с другими, более красивыми девушками дело обычное, ничего удивительного в нём нет.
— Я не… — дышать отчего-то стало тяжело, и голова опять закружилась. — Я не ревновала.
— Разве? — Герард усмехнулся, погладил Аверил по щеке, обвёл контур приоткрытых губ. — А если судить по изменениям в твоём запахе, то весьма похоже на ревность.
— Запах может рассказать о том, что я чувствую?
— Может, — пальцы скользнули на подбородок, затем на
Аверил вспыхнула невольно, однако позволила себя поцеловать. Подчиняясь смутным желаниям, сама обвила мужскую шею руками, прижалась теснее, попыталась неловко ответить на поцелуй, как наставляла Шерис когда-то. Ладонь Герарда опустилась на грудь, затянутую в плотный корсаж платья, затем на талию, перехваченную тонким золотым пояском, огладила бедро.
— Аверил, — в полумраке глаза Герарда казались свинцовыми тучами, рассечёнными серебряными вспышками молний. И обжигающий, тяжёлый что взгляд, что дыхание не вызывали прежнего страха. — Я не врал и не преувеличивал, когда писал, что не вижу других женщин. Я действительно едва их замечаю, ни одна из них не имеет для меня никакого значения. Только ты.
— Так не бывает.
И чтобы запах, всего лишь запах и впрямь с ума сводил, терзал и разум, и тело, воскрешая жар недавний, мысли непристойные, греховными мечтами исполненные.
Чтобы мужчина видел только одну женщину, ту, которой отдал сердце, с которой связал жизнь, да по любви и добровольному согласию, а не из-за приданого, или статуса, или иной выгоды, или потому что срок жениться пришёл.
— Бывает, — Герард разжал объятия, осторожно потянул Аверил к кровати. — У оборотней, например, и… Твоя подруга кое-что мне сказала напоследок.
— Подруга?
— Которая ушла из борделя.
А нынче и мысли путались, и суть того, о чём Герард говорил, ускользала вёрткой рыбёшкой, таяла в запахе столь сладком, желанном.
— Шерис?
— Да, она.
— И что же?
Поцелуй, жадный, жаркий, опалил губы, ноги упёрлись в край постели. И кажется, будто чем дольше Герард целует Аверил, тем меньше хочется, чтобы он останавливался, чтобы ушёл и больше не трогал её.
Наоборот, хочется, чтобы рядом был. Просто был с ней. Разве это много?
— Странную вещь она сказала… и не то чтобы я поверил, но… всё, что было после, лишь подтверждало её слова, — мужские ладони хаотично пробежались по телу, даже через слои одежды вызывая трепет под кожей, огонь внутри рождая, задержались на бёдрах, пальцы перебирали складки пепельной юбки, комкали тонкую ткань. — Аверил…
— Герард… — Аверил сделала глубокий вдох, попыталась дух перевести, однако от того ни дыхание не восстановилось, ни голова кружиться не перестала. Под ладонями, к груди мужчины прижатыми, билось сердце, часто, неровно, и огонь разгорался, пожирал изнутри.
— Если ты желаешь уйти, то лучше уходи сейчас, — голос Герарда прозвучал едва слышно, хрипло.
— Куда?
— В другую комнату… в гостиную… или сразу в сад… в общем, подальше.
— Зачем?
— Затем, что женщины у меня не было уже давно, а твой запах… не просто с ума сводит, но лишает остатков самоконтроля.