Игры Боэтии
Шрифт:
— Вот и славно, — Тор поднял руку, слегка огладив чешуйчатую бахрому на нижней челюсти дракона. — Ну, попутных вам ветров. Одавинг, еще свидимся. Тони... — нордлинг протянул широкую, как доска, ладонь, — удачи тебе в поисках и дорогах.
Он развернулся и зашагал прочь, весомо и твердо ступая по породившей его каменистой и снежной земле. На опушке леса Тор прошел мимо двух привязанных к дереву коней, впряженных в крепкий, ладный возок на широких лыжных полозьях, и мимоходом потрепал заскучавшим животным гривы. К наступлению ночи Тор доберется до барбикена Нижних ворот Солитьюда и вступит на улицы засыпающего города. Тор Довакин, ставший правой рукой императора.
— Зря ты так, — проворчал Тони, глядя вслед удаляющемуся нордлингу. — Мог бы сделать вид, что согласен. Все бы остались довольны. Такой красивый жест, как раз для летописей и романов: Последний Мститель благородно совершает первый шаг к перемирию с людьми.
— Ты сам не раз повторял: я всегда буду стоять под стягом Талмора, — сухо откликнулся Рингилл. — Красивые жесты — не мой конек. Императору не составит труда отыскать другого посредника Старшей крови, более покладистого и гибкого, чем я. Готов поспорить, среди меров вспыхнет целое сражение за право быть императорским посланцем. Но я — это я. Я не меняю своих воззрений лишь потому, что человеческий император нехотя сделал одолжение и попросил прощения за сожженный Алинор.
Тони сокрушенно вздохнул и снова закашлялся, торопливо прижимая ко рту чистую тряпку. На желтоватой ткани расплылось несколько кровавых пятнышек. За несколько минувших дней болезнь усилилась. Теперь он уже не сомневался: дело в кристальных лепестках Розы Сангвина, столько лет живших рядом с его сердцем. Роза погибла, и лепестки пропали. Зато вернулась позабытая детская хворь, напоминая о себе участившимся сердцебиением, дрожащими руками и резями в сердце.
— Я и так пошел против собственной воли, — напомнил альтмер. — Дал публичную клятву прекратить убийства среди людей... лишь потому, что кое-кто из вас доказал свое право на жизнь.
Тони кивнул, мысленно воскрешая в памяти недавние сцены в покоях Синего дворца. Тит Мид, решительно настроенный изменить жизнь подданных к лучшему, для начала предложил Эдварду Антонио Старку, более известному как Тони, наследовать опустевший престол Скайрима. Тони наотрез отказался, доказывая, что не способен к столь важному делу, как управление обширной и воинственной провинцией. У нордлингов есть древний обычай в случае внезапной гибели короля избирать преемника среди ярлов. Вот пусть собираются, бросают жребии и нахлобучивают корону на кого-нибудь другого. А его — увольте. Он не хотел трона в молодых годах, не желает его и сейчас, в годах зрелых. По своим душевным и умственным склонностям он ученый и исследователь, но уж точно не правитель. Благодарствуем, но нет.
Тогда Тит Мид обратился к Павшей Звезде, призывая забыть былые разногласия и стать посланником грядущего мира между Империей и Доминионом. Но и здесь император встретил отказ, причем еще более решительный и резкий, чем данный Тони. Непримиримый альтмер не намеревался прощать и забывать. Для него люди оставались дикими, необузданными тварями, что уничтожили прекрасный Алинор, разорили Саммерсет и десять долгих лет безжалостно превращали жизнь меров любого племени в кошмар наяву. Холодно и твердо Рингилл заявил, что не примет из рук императора никаких договоров и не подставит своей подписи не под каким соглашением. Он больше не замарает оружия грязной людской кровью, но, вернувшись на Саммерсет, продолжит бороться с людьми не сталью, но словом.
Переубедить альтмера не удалось. Император скорбно развел руками и повелел в качестве жеста дружелюбия обеспечить Павшей Звезде возможность поскорее вернуться в родные края. У предложенной Тором возможности оказались четыре лапы, пара крыльев и огнедышащая пасть. Возможность по имени Одавинг сидела и терпеливо дожидалась, когда же наконец его попросят отправиться в путь. Его будущий спутник по полету мешкал, затягивая неизбежное прощание.
Единственным, кто охотно согласился остаться при дворе, был Халаг гро-Харр. Отставной легат Восьмого легиона не стал отказываться от предложенной службы у подножия трона, и на прощание Тони искренне пожелал орку успешной карьеры. Орсимер не стал чемпионом Игрищ, ну, так станет одним из доверенных телохранителей императора.
— Ты можешь отправиться вместе со мной, — эта фразу альтмеру удалось выговорить только после долгой борьбы с самим собой. Возможно, ему было стыдно за проявленную слабость к человеку. Всего лишь человеку.
Тони обдумал щедрое предложение и пожал плечами.
— Что мне там делать? — здраво напомнил он. — Служить ходячим доказательством того, что не все люди — мерзкие сволочи? Представляешь, как станут таращиться на меня твои соплеменники и что будут говорить за твоей спиной? Последний из Талмора приволок с собой живой трофей. Говорящий и кажущийся разумным. Не надо мне такой участи.
— Куда же ты направишься? — голос Рингилла звучал рассеянно, словно ответ его совершенно не интересовал, а вопрос был задан из чистой вежливости. — Обратно в свое медвежье логово?
— Поеду в Винтерхолд, вернусь в Коллегию магов. Может, потягаюсь с Ареном за посох магистра. Или напишу трактат о двемерских механизмах. «А может, свихнусь в поисках способа заставить мое сердце снова биться ровно без помощи сгинувшей Розы», — последнее Тони благоразумно не стал произносить вслух. Альтмер вроде бы не замечал его паршивого состояния, так пусть и дальше ничего не подозревает. Незачем ему это знать. Что сделано, то сделано. — Я... я поеду, а то скоро совсем стемнеет. Достопочтенный, — Тони поклонился дракону, — я навсегда сохраню в своей памяти эту встречу. Немногие из живущих смогут похвалиться тем, что видели одного из вашего племени вблизи... и остались живы.
Дракон прищурил глаза и, чуть приподняв верхнюю губу, выпустил в сторону человека облачко сероватого пара, остро пахнущего серой.
Тони направился вниз по склону, невесть зачем стараясь попадать в глубокие следы Тора. Их маленькое боевое братство, созданное по вынужденной необходимости, распалось. Было глупо надеться на что-то другое. Да, они сражались бок о бок и спали в одной постели... но себя не переломишь. Озлобленное и честное в своей ярости дитя Старшей крови никогда не свернет с избранного пути и не преодолеет ненависти к людям. Рингилл не станет притворяться и лгать даже ради высокой и далеко идущей цели. Клочок рваного знамени для него дороже, чем возможность попытки снова наладить отношения между людьми и эльфами.
И все же, медленно шагая к повозке, Тони с замиранием души ждал оклика. Но слышал только завывание ветра, скрип раскачивающихся сосен и то, как далеко в горах звонко взвыл волк. Добравшись до возка, Тони не выдержал и обернулся. Рингилл все еще стоял на пригорке, маленькая фигурка рядом с огромным драконом.
«Нити судеб сплетаются и расплетаются, дороги сходятся и расходятся, — напомнил себе Тони, забираясь внутрь повозки. — С этим не спорят, это принимают и идут дальше. Я смогу это пережить. Я ж не трепетная девица с разбитым сердцем. Встретились и разбежались. Подумаешь, какой-то альтмер. Все равно ничем толковым это бы не кончилось».