Игры богов
Шрифт:
— Ну, батенька, всё тебе возьми и расскажи. — Насмешливо откликнулся Владимир, но потом всё же пояснил — Валар, мы с Андреем и Серёгой немного поработали в Сибири в тех местах, где когда-то были сталинские лагеря, а народ мы отправили в джунгли Бразилии, в верховья Амазонки. Там есть места даже более безлюдные, чем у нас в Красноярском крае и к тому же печки топить не нужно. Вырастили там несколько лайквариндов и заселили в них народ, маскировка железная, даже из космоса никто не увидит их лагерей. Ладно, не мешай мне делом заниматься. Дай спокойно создать поисковое заклинание. Трупы здесь довольно свежие и хорошо сохранившиеся, так что оно сразу определит, кто тут есть ху.
Из тёмно-красных рубинов-глаз черепа стал вытекать синеватый дым, который устремился к болоту. Владимир встал, подошел к болоту поближе и минут через пять приступил к энтулессе-эт-нойре, от чего по нему немедленно пошла крупная рябь. Король Валарестон поторопился сотворить над этой частью болота синеватое облачко-морок, чтобы скрыть всё происходящее от всевидящих спутников-шпионов. Примерно через полчаса вода в болоте стала вспучиваться горбами, а лайкваринд произвёл перестановку пленных и выстроил их вдоль берега, чтобы они увидели, как из своей братской могилы поднимаются убитые ими мужчины и женщины, многие из которых были обнажены. Пограничник-некромант здорово
Перед замком на большой поляне стояло несколько сотен людей, половина из которых были одеты в яркие, нарядные кимоно, а вторая половина предпочитала им роскошные дворянские наряды века эдак шестнадцатого. Все мужчины были вооружены исключительно холодным оружием, японским и европейским, а в руках у дам сверкали золотые кубки. Возле круглого стола стоял с большим золотым черпаком король Нуменора Воэн, облачённый, как всегда, в свою любимый тяжеленный чёрный с золотом панцирь и разливал по кубкам вино из большой золотой братины. Запах этого вина был таким сильным и столь манящим для зомби, что те моментально оживились. Владимир взмахнул рукой и они стали входить в портал по очереди. На острове Иримиэль король Воэн со своими приближенными немедленно поил их вином, чтобы превратить в нормальных аттеаноста.
Владимир творил энтулессе-эт-нойре столь основательно, что благодаря этому все зомби сразу же узнавали своих убийц и не только выкрикивали им в лицо глухими голосами проклятья, но даже плевали в их морды своей синеватой, жгучей, как кислота, слюной и как им не хотелась сотворить нечто большее, ничего другого сделать не могли. От палачей их отделял магический барьер. Зато они могли вдыхать полной грудью аромат красного, земляничного нуменорского вина, которое сулило им возвращение к полноценной жизни. Последними из болота вышли семеро девушек, одетых в скромные наряды сороковых годов, которые прошли мимо одиннадцати ублюдков совершенно безмолвно. Их мучители уже давно сдохли и потому им не на кого было излить свой гнев, а потому они больше других торопились пройти через портал на остров Иримиэль, чтобы окончательно вернуться в мир живых. Когда всё закончилось, Владимир вернулся на своё место и сказал с грустью и болью в голосе:
— Ты знаешь, Валар, а ведь Берия и в правду сбрасывал в Марьину топь с самолёта девушек. Надо бы мне найти как-нибудь его трупик, а также трупики его подручных и отправить их в настоящий ад, а не в тот санаторий для всяких злобных тварей, который сотворил для них Создатель. Да, кстати, эти уроды действительно сунули в болото пятерых своих дружков, но я их там и оставил, потому, что они тоже редкостной марки мрази. — После этого он повернулся к задержанным негодяем, которые корчились от боли, но кричать не могли из-за магических кляпов и монотонным, нудным голосом принялся читать им лекцию — Объясняю для самых тупых. Мимо вас сейчас промаршировал целый отряд прекрасно выделанных зомби, но это были мирные зомби. От обычных людей зомбаки отличаются тем, что их очень сложно убить, они ничего не боятся, весьма умны, хитры и изобретательны, втрое сильнее обычных спортсменов-олимпийцев, а прикосновение их рук и таких выделений, как знаменитая зомби-слюна, очень мучительны. Можно сказать, непереносимо мучительны. Я это на своей собственной шкуре проверял. Впрочем вас мне убеждать в этом уже незачем. Теперь перейдём ко второй части доклада о некромантии. Зомбаки бывают двух видов — улкафирины, то есть сотворённые силой магии из невинно убиенных людей, трупы которых подняты из могил, и тевиквалины, сотворённые из казнённых преступников и всяческих негодяев. Отличаются одни от других вот чем. Улкафирины ничего не чувствуют, ни тепла, ни холода, ни боли, ни ласки, зато тевиквалины ощущают жуткую, совершенно непереносимую, чудовищную боль и чем сильнее были те муки, которые они перенесли при казни, тем сильнее будет боль, которую они станут испытывать после воскрешения. Объединяет и тех, и других зомби только одно, они мечтают о том, чтобы их кто-нибудь похоронил и прочитал над ними молитву, а потому ими очень легко управлять и они готовы дать клятву каждому, кто им это пообещает. Те зомби, которых вы только что видели, господа негодяи, устремились в портал прохода и не стали приставать ко мне со всякими глупостями по поводу погребения только потому, что все они учуяли через него сладостный аромат лимпе'лехтиа-эт-нойре — вина освобождения из могилы, а это, поверьте, очень мощное средство воздействия на зомби и все они уже стали людьми, только несколько иными. Их мозги соображают теперь намного лучше, они обладают вдвое большей силой, чем даже зомбаки и отличаются просто потрясающей живучестью. Жизнь зомбака довольно коротка. С первых же минут своей трудовой деятельности, а жизнью существование зомбака даже у меня назвать язык не поворачивается, он начинает потихоньку гнить и примерно через пять лет, если некромант не будет регулярно приводить его в порядок, превращается в куинаквелет, живой труп, очень вонючее, скажу я вам, существо, а потом и вовсе в лейяахорона, то есть в ходячий и даже говорящий скелет, правда, говорить он может только с помощью мага. Ну, а теперь, господа негодяи и мерзавцы, я открою вам секрет самого главного могущества даже самого паршивого некромантишки, а не таких крутых магов, как король Валарестон или я, серебряные черепа на посохе которых уже имеют размер крупного апельсина. — Валарестон, злорадно ухмыльнувшись, также облачился в мундир некроманта, но уже маршальский и достал свой посох, череп на котором был размером с довольно-таки крупный грейпфрут и глаза обрели не просто осознанное выражение, а были живыми, глянув на который, Владимир прорычал от возмущения — Ох, ты и жулик, Валера, у самого черепушка того и гляди анекдоты начнёт рассказывать и эполеты до пояса свисают, а ты мне тут мораль вздумал читать. Ну, ничего, я с тобой ещё поговорю на эту тему. — Вновь повернувшись к трясущимся от дикого, хорошо осознанного и прочувствованного ужаса преступникам, он продолжил свою лекцию — Так вот я о чём хочу ещё сказать вам, придурки, зомби полностью подчинены воле создавшего их некроманта и поскольку мозги у них работают на зависть всем живым людям, то вы мне сейчас быстренько всё расскажете обо всём, что только знаете, а чего не знаете, то сразу же вычислите. Я так же спешу предупредить вас вот о чём, поскольку вы все станете тевиквалинами, то по мере деградации мучения ваши станут только усиливаться, но своего максимума они достигнут тогда, когда ваши кости обратятся в прах в каком-либо каменном сыром подземелье и станут грязью, вот тогда вам будет гарантированно
Девочка откликнулась первой:
— Мам, давай уйдём отсюда, мне что-то страшно стало и тревожно. Вдруг я и правда не смогу потом спать.
Мать согласилась:
— Да, Ниночка, пойдём. Подождём папу на том острове.
Владимир прошел поближе к болоту и сотворил такой большой портал прохода на остров Иримиэль, словно он собирался отправить туда разом штук пять карьерных самосвалов. Через него гостьям острова открылся прекрасный морской пейзаж, который лежал прямо за большой, залитой яркими лучами солнца площадкой, морщённой желтовато-белым мрамором. На мраморной балюстраде лежал свесив вниз одну лапу и хвост громадный леопард, шерсть которого ярко сияла на солнце. Справа и слева от него сидело с дюжины полторы крупных, холёных, довольных собой, важных мартышек и разноцветных попугаев. Несколько детёнышей мартышек беспечно сидели на спине леопарда, который моментально повернул голову к порталу и приоткрыл рот в кошачьей улыбке. С полдюжины мартышек спрыгнуло с балюстрады на мраморные плиты и подбежали к порталу, из которого в подмосковный лес пахнуло теплом, запахами моря и ароматами цветущих джунглей. Владимир поманил к себе мать с дочерью и сказал:
— Леди, познакомьтесь с лесным хозяином острова Иримиэль, его главным рейнджером, — Маугли.
Леопард немедленно спрыгнул вниз и вместе с мартышатами на спине приблизился к нему, взглянул на Ирину и Нину и громко замурлыкал, словно был самым обычным котом.
Когда Владимир вернулся к Марьиной топи, а это произошло через час, то он не заметил никаких перемен и первым делом сказал:
— В общем сдал я девчонок Вилваринэ, но сначала показал им посёлок наших ниндзя и замок принцессы Иримиэль. Извини, что немного задержался. Поговорил полчаса с жертвами этих упырей. Валера, они ведь не просто бандиты, а самые настоящие чудовища. Фашисты из Освенцима рядом с ними так, шпана косопузая. Господи, сколько же на них крови. — Слегка стукнув посохом о землю, он промолвил зловещим голосом — Ну, а теперь я хочу послушать вас, скоты. Ам дается последнее слово.
Тот мужчина, коривший Ирину Костину, которому достался всего один плевок зомби, да, и тот рикошетом, сразу же завопил:
— Мужики, раз уж я оказался в этой компании, то грохните меня, да, сбросьте в болото, только не казните так люто. Поверьте, я всего лишь адвокат и виноват только в том, что время от времени помогал этим уродам юридическими консультациями. Да, не стану скрывать, меня посылали к Ирине, чтобы я отговорил её разыскивать мужа, но мне никто и ничего не говорил об этом деле, а расспрашивать кого-либо о том, чем именно занимается генерал Гончаренко и его особый отдел, слуга покорный. Лучше уж самому повеситься. Единственное, что я знаю, так это то, что они занимаются какими-то тайными операциями против международных террористов и не более того. Ну, и ещё я знаю, что у генерала Гончаренко есть офис в Сокольниках, только я там не разу не был, а ещё знаю, что полковник Свиридов в особой чести у генерала Гончаренко, а может быть он просто цену себе набивал, говоря так. Меня они забрали с собой прямо из офиса моей адвокатской конторы и я только в машине узнал от полковника Свиридова, что он собирается поговорить с женой полковника Костикова. Вот, собственно, и всё, что я о них знаю.
Владимир кивнул головой и сказал с усмешкой:
— Ну, что же, тогда вставай и садись за стол. Будешь, так сказать, свидетелем, только рассказывать этого тебе никому не придётся. Если ты действительно невиновен, то тогда мы сделаем всё так, словно эти придурки тебя просто довезли до МКАДа и высадили ни с того, ни с его. В общем подшутили они над тобой. Сам понимаешь, нам лишние свидетели ни к чему, но мы не собираемся никого убивать только потому, что тот оказался не там, где нужно.
Корни моментально выпустили адвоката и он с кряхтеньем поднялся на ноги, обошел вокруг стола и сел чуть поодаль от Валарестона. Щёку ему по прежнему нестерпимо жгла слюна зомби и на ней уже образовался кровавый волдырь. Сердобольный король-некромант чуть качнул своим посохом, из строгих красных глаз серебряного черепа вырвались зелёные лучи и все боли и хвори немедленно отпустили адвоката, но тот, кажется, этого даже не заметил и тогда Валарестон налил ему полный кубок нуменорского красного и мужчина выпил его жадными глотками до дна, после чего окончательно пришел в себя и вздохнул. Все остальные пленники боялись издать хотя бы один единственный звук. Похоже, что им было от чего паниковать. Владимир обернулся назад, достал и поставил на стол литровую бутылку водки, большие стаканы закалённого стекла и блок сигарет. Вскрыв его, слегка качнув вперёд посохом, он освободил руки полковника Свиридова и одна сигарета сама полетела к нему в рот, а с бутылки слетела крышка. Водка сама полилась в стакан и он также отправился по воздуху в левую руку преступника-фээсбэшника. Сигарета в его рту тоже вспыхнула сама собой, он жадно затянулся, а Владимир сказал равнодушным, ничего не выражающим голосом: