Игры Кришны. Кришитоши
Шрифт:
— Проверь его карманы. А ты проверишь, на месте ли деньги, — женщина указала на скомороха с кнутом. Заткнув кнут за пояс, он полез в фургон, а второй принялся выворачивать карманы Виктора.
— Деньги пропали, — злобно процедил цыган с кнутом, выпрыгнув из фургона.
— У него их тоже нет, — сказал проверявший карманы. Виктор только начал приходить в себя, но цыган с кнутом за поясом пнул его ногой в живот. Виктор начал задыхаться.
— Не убивай его! — прикрикнула на цыгана женщина и подошла к Виктору, прижавшемуся к колесу фургона.
— Скажи нам, где деньги — и мы тебя отпустим, — полушепотом спросила она Виктора, но он потерял сознание.
Когда он пришел
Обжигающая боль впилась в кончики его пальцев. Кнут разрывал кожу на спине.
— Ты будешь моим рабом, — сказал громила, стоявший над Виктором. Он мог только забиться в угол и со слезами молить о пощаде. Громила поднял его за веревку, сдавливающую горло, и ударил головой об стену фургона. Мальчик вновь потерял сознание, а когда очнулся, услышал голос женщины, заступившейся за него.
— Кто твои родители? — спросила она, оглядев Виктора. — Судя по твоей одежде, они не бедные.
— У меня нет родителей, — сквозь слезы произнес Виктор. — Я нахожусь на попечении у отца Франческо.
— Кто может заплатить за тебя? — спросила женщина, утирая слезы Виктора.
— Петр, — ответил мальчик. — Он помощник отца Франческо и тоже служит в церкви.
Цыганка вышла из фургона, заперев за собой дверь на засов. Образ отца Франческо не покидал Виктора. Он видел, то как тот спит в своем любимом кресле, то как смотрит на него добрым и любящим взглядом. Надежда на то, что Петр заплатит выкуп, его немного успокаивала.
Вечером того же дня он узнал о том, что Петр отказался заплатить. Наверное, он принял послание цыган за очередную шутку Виктора.
Я
Возвращение
Говинда
Ноющая боль у основания черепа — первое, что я почувствовал, придя в сознание. Очевидно, я неудачно упал у себя в комнате. Лежа на полу, я пытался вспомнить, что со мной произошло. Перебирая в памяти хронику последних событий, я услышал голоса. Тонкий лепет был похож на звук, издаваемый дельфинами, как и бас с хрипотцой, пытающийся тем же образом воспроизвести дельфиний «скрежет». В воображении возникли образы двух клоунов с измалеванными лицами и круглыми красными носами на резинках.
Тошнота надвигалась на меня, как мощное цунами, грозящее снести все на своем пути. Открыв глаза, я огляделся по сторонам. В комнате никого не было. Опершись на локти, я попытался встать и в тот же момент почувствовал в своей груди инородное тело. Охваченный ужасом, я пал на колени. В памяти промелькнул шар, ударивший меня в грудь. С трудом поднявшись, я сделал шаг к зеркалу, стоящему в углу комнаты. Немедля я разорвал на себе сорочку и обнаружил шар в своей груди. Он светился фиолетово-голубым сиянием и рос. Холод от его голубой части, казалось, грозил меня заморозить, а его фиолетовая структура обжигала. Шар непрерывно рос. Вскоре уже все мое тело было объято свечением. В области соединения правой и левой ключицы появилось красно-фиолетовое свечение, которое также жгло. От боли я закрыл глаза и закричал так сильно, что сорвал голос. В горле запершило; закашлявшись, я открыл глаза и обнаружил, что в образовавшемся центре красно-фиолетового свечения проявились черты лица. Лоб, сморщенный как помятая резина, закрытые глаза, губы, обвисшие как у сенбернара, маленькое тело, маленькие руки и ноги. В теле урода проглядывала чья-то спина. Она начала разгибаться — и появилась еще одна голова. В теле урода находился младенец, чертами своего лица напоминавший мне меня же на детских фото. Ребенок посмотрел на мою левую руку.
Кольцо! Внезапно меня осенило. Нужно снять его и избавиться от этого кошмара! Но кольцо намертво сидело на моем пальце. Мне в голову пришла страшная идея. Найдя походный топорик, я положил руку на стол и прицелился, чтобы отрубить палец и избавиться от него вместе с кольцом.
От напряжения рука, державшая топор, ослабла. Из-за своей нерешительности я чувствовал себя ничтожеством. Бросив топор на кресло рядом с зеркалом, я упал на колени и закричал, пытаясь обратить на себя внимание урода. Но тот сидел неподвижно, маленькими ручонками держа голову ребенка. От крика у меня потемнело в глазах, я бил себя в грудь, но силы уже покидали меня. Закашлявшись, я упал и ударился о подлокотник кресла. Жгучая боль заставила меня подняться на колени. Как можно сильнее зажав уши, я слышал шипение бегущей по венам крови, подгоняемой учащенным сердцебиением. Мое состояние можно было сравнить с затишьем после шторма.
Широко размытый берег, еще не окрапленный трезубцами птичьих лап, получил щедрые дары. Рыба. Словно осколки огромного разбитого зеркала. Рябит в глазах. Мгновение завораживающей тишины перед варварским пиршеством. Птицы облаком ложатся на размытый берег, завершая работу художника, занявшего позицию стороннего наблюдателя.
Круглые, ничего не выражающие глаза. Длинный клюв, разбивающий чешую широко раскрывающей рот рыбы. Лучи солнца сушат ее царственно украшенную кольчугу, не выдерживающую мощных ударов клюва ликующей птицы. Рыба обречена. Но, не наделенная даром сознания, она не понимает своей гибели. Возможно, только инстинктивно она чувствует свою смерть.
Я чувствовал себя тогда, как эта рыба, я чувствовал, что обречен и ключ к моему опасению найти невозможно.
Говинда
Начало пути
Письмо
Вернувшись в Италию, отец Франческо узнал о похищении Виктора. Неделю он провел в молчании, запершись в библиотеке. Выйдя из добровольного заточения, он написал письмо шейху Хасану.
«Дорогой шейх Хасан, приветствую вас самыми искренними благословениями! Сердце мое скорбит из-за утраты моего воспитанника. Он был ровесником Марьям. Его украли, чтобы получить за него выкуп, но мой помощник Петр отказался заплатить. Мое душевное спокойствие утрачено, перед моими глазами стоит образ Виктора. Чувствую, ему нужна моя поддержка. Знаю, что его похищение есть часть замысла Божьего. К Нему обращаюсь за помощью. Помолитесь о моем мальчике и вы».
Получив письмо от отца Франческо, шейх Хасан тотчас написал ответ.
«Дорогой моему сердцу друг! Боль твоей утраты невозможно описать, ее трудно даже пережить. Скорблю вместе с вами. Буду молить Господа нашего, чтобы Он внял мольбам вашим. Ангелы, которых я к вам отправлю, скрасят дни вашей скорби».
Запечатав письмо, Хасан передал его Хадидже.
— Смутные времена наступают, — сказал он ей. — Недалеко уже то время, когда турки во главе с Селимом войдут в Сирию. Сафара и Али убил Нижад за то, что ты воздавала хвалу Всевышнему, называя Заида карающим. Селим покровительствует Нижаду, и если мои опасения оправдаются, вы с Марьям будете в опасности. Я отправлю вас в Италию. Там вас примут и защитят. Средств, которые я вам буду высылать, хватит на то, чтобы жить безбедно, не хуже местной знати. Будьте достойны тех, кто вас опекает. Ты должна сберечь девочку и дать ей лучшее воспитание.