Игры морока

Эльтеррус Иар

Ит и Скрипач украдкой оглядывались. Довольно интересное место, надо признать. По стенам – разномастные картины, наброски. Из-под потолка свисают обрывки цепей, а сам потолок оклеен местами серебристой бумагой. Над входной дверью, кажется, икона, вот только потемнела она настолько, что не разобрать, чей лик на ней.

А на сцене…

Мы говорим на разных языках.Вокруг мы видим разные картины.Что отражается в твоих глазах?Крутые

тачки, модные витрины,Неона свет столичных авеню,Как призрак жизни яркой и блестящей.А я реальность вижу в стиле ню,Как этот пес, бездомный и смердящий.Как бабушка с протянутой рукой,Которой горько и безмерно стыдноЗа стерву жизнь. За всех. За нас с тобой.За тех, кому с вершины слез не видно.Мы говорим на разных языках.Мне жаль. Но эту данность не изменишь.Ты хоть во сне витаешь в облаках?Смеешься звездам? Слепо в чудо веришь?Считаешь, что отдать важней, чем взять?Увы… Но не испытывай сомнений.Нет, я не псих. Мне просто тошно лгать.Прощай. Мы люди разных измерений.(Стихотворение Ирины Лукониной)

Они оба, не сговариваясь, обернулись на голос.

На сцене сейчас стоял стул, а на стуле сидела девушка. Невысокая, сгорбленная, худая, как щепка. Волосы забраны в хвостик, мешковатый свитер, который ей велик на пару размеров, висит на худеньких плечах, как на вешалке. Она просто сидела на стуле и просто читала стихи, от которых и Скрипача и Ита мороз пробрал по коже.

Зал не обращал на нее внимания. Впрочем, и она на зал – тоже. Она смотрела куда-то в угол, в самый темный угол, словно в зале в тот момент не было никого, и вообще в этом мире не было никого, и если она с кем и говорила в тот момент, так это с собственной тенью в этом углу.

Дочитав, она пару минут посидела, все так же отрешенно, затем встала. Как-то странно встала, неловко. И осталась стоять.

Раздались жидкие хлопки – оказывается, ее все-таки кто-то заметил.

– Молодец, Ветка! – похвалил какой-то парень. – А про что стихи-то были? Про природу?

– Ага. – Она, нисколько не смутившись и не обидевшись, покладисто кивнула. – Про природу, Петь. Про облака.

– Ну, круто, – одобрил парень. – Дайте гитарку, люди!

– «Ключ» давай! – потребовал кто-то.

– Дебилы, – раздался раздраженный мужской голос откуда-то сзади. – «Ключ». Задолбали уже за сорок лет «ключом» этим.

– Дим, не ругайся, – попросил в ответ голос, принадлежавший явно совсем молодой девушке.

– Завали хлебало, свиноматка малолетняя, – приказал мужчина. – Знаю я вас. Поорете «ключ», типа вы крутые и свободные, а потом через два года смотришь – все, сдулись. Колясочка, няшечка, глазки тупенькие, пустенькие, на квартиру кредит, на машину кредит, работа, потом вторая няшечка подваливает, и… и где эта ваша свобода, про которую вы орали? Нету! Не-ту-ти вашей свободы! Вы уже все. Добровольно повязаны по самые сиськи. Чего, Натуся-тутуся, не так?

– Дети – это самое главное… – несмело начала девушка.

Мужчина расхохотался.

– Дура, – ласково ответил он. – Главное, главное. Вали давай к своим, красота моя ненаглядная.

– Так ты накладочку мне продашь?

– В жопу пошла отсюда, – строго приказал мужчина. – Курить вздумала? Забудь. Тебе еще рожать. Накладочку ей, семнадцатилетней дебилке. Чего встала?! Вали, сказал! Не продам!

– Ну Дим…

– Не «ну Дим», а пошла отсюда на хрен! – рявкнул мужчина.

Скрипач с интересом обернулся. Ит тоже.

За соседним столом сидел грузный потный мужчина в синей полинялой рубашке. На лице его явственно читалось недовольство, смешанное с отвращением. Осуждающе покачав головой, он отпил сока из пластиковой бутылки и вытер рукавом рот.

– Накладочку ей, – раздраженно повторил он. – Разбежалась…

– А нам продадите? – небрежно спросил Скрипач.

Мужчина окинул их цепким взглядом.

– Нездешние, что ли? – проницательно спросил он.

– Типа того, – обтекаемо ответил Ит.

– Рауф, – прищурился мужчина. – Только странные малька.

– Ого. – Ит посмотрел на него с уважением. – Как вы поняли?

– Работал на Терре-ноль, в обменной программе, шестнадцать лет назад. – Мужчина хмыкнул. – Вашу шатию-братию узнаю на раз.

– Как именно? – подался вперед Скрипач.

– Двигаетесь иначе, – пояснил тот. – А чего к нам занесло?

– В университет, тоже по обмену. Лекции читать, градации Сонма, – честно ответил Ит. – И по вышке, но это не мы, это коллега.

– Ведро с собой прихватите в универ, – со смешком посоветовал мужчина.

– Зачем? – Скрипач удивленно поднял брови.

– Чтобы было куда блевать, – пояснил тот невозмутимо. – Вон, видите деток? Хорошие детки?

– Да ничего вроде бы, – осторожно ответил Ит. – Дети как дети. Подростки. Хорошо одеты, жизнью довольны.

– Вот-вот, – поддакнул мужчина. – Именно что довольны. По самые яйца. А вы братья? – с интересом спросил он.

– Не совсем. Род один. Братья мы по первому браку, – пояснил Скрипач. – Потом… мы больше по работе.

– Модификаты?

– Угу. По-моему, это очевидно.

– А зачем?

– Мы женаты на человеческой женщине.

– Ого! Серьезно?! Оба?!

– И эта информация повергла нашего нового друга в шок. – Скрипач расхохотался. – Да, оба. И уже много лет. И все довольны.

– И она тоже? – удивился мужчина.

– И она тоже, – невозмутимо подтвердил Скрипач. – А вы на Терре-ноль где работали?

– Ливия, Дерна, – охотно ответил тот. – Говняное местечко, надо сказать. Пустыня, пылища, грязища… Арабы. Я по технике шел, так даже наше дерьмо там за манну небесную считалось.

– Это программа Терра-ноль – Сод – Апрей? – уточнил Ит.

– Она самая, чтоб ее черти взяли. Меня, кстати, Димой зовут. – Он протянул Иту руку. – Но для своих лучше по-старому, как привык. Джимми. Или Джим. Лучше Джим.

– Почему – Джимми? – полюбопытствовал Скрипач.

– Потому что переводится как «отмычка» и на Диму похоже, – пояснил тот. – Это в шестнадцать лет еще… неважно. Так вы чего, накладку хотели?

– Ее самую, – кивнул Ит. – Только нам надо три.

– Четыре, – поправил Скрипач. – Можно даже пять, с запасом.