Игры на брачном ложе
Шрифт:
— Спокойной ночи, Мэллори, — сказал он. — Обещайте, что последуете моим советам и выпьете горячего молока, если зам будет трудно уснуть.
— Хорошо, обещаю.
— Отлично. Ступайте в комнату. Пенни наверняка ждет вас. До завтра.
— Спокойной ночи.
Адам повернулся и зашагал по коридору прочь.
Подавив в себе желание окликнуть его, Мэллори вошла в спальню.
На следующее утро Мэллори проснулась бодрой и отдохнувшей. Эту ночь она спала крепко, без сновидений. К собственному удивлению, накануне она уснула быстро, сразу
«Это объясняется тем, что я очень устала за день», — подумала она. Встав с постели, Мэллори вызвала горничную.
Через полчаса она уже была одета в муслиновое платье с узором из зеленых листочков и сидела в своей небольшой гостиной. Перед ней на столике стояла чашка с горячим чаем, а рядом лежала записка от Адама.
Мэллори развернула и прочитала её.
«Встретимся в комнате для занятий музыкой в половине одиннадцатого. Я буду ждать вас там.
Ваш покорный слуга. Адам».
Бросив взгляд на часы, Мэллори увидела, что до назначенного времени оставалось всего лишь двадцать минут. От волнения у нее сразу же пропал аппетит, и она отодвинула в сторону тарелку с едой — яичницей и хлебом, к которым так и не притронулась. Сейчас ее интересовало только одно — о чем договорились Адам и Эдвард.
Адам подошел к арфе, стоявшей в комнате для занятий музыкой, и тронул ее струну. Она завибрировала, издавая приятный звук. Адам ждал Мэллори, но она запаздывала.
«Мэллори, судя по всему, вчера благополучно уснула, — подумал он. — Во всяком случае, она так и не прислала за мной Пенни». Адам был рад этому обстоятельству. Ему было бы жаль будить Джека и посреди ночи поднимать его из уютной супружеской постели.
При воспоминании о Джеке Адам недовольно поморщился. Поведение старого друга казалось ему оскорбительным, это был удар по самолюбию Адама. Джек знал Адама лучше, чем кто бы то ни было, и тем не менее заподозрил его в том, что он подлым образом лишил его сестру девственности. Адам затаил на друга обиду. До женитьбы Джек сам был изрядным повесой и кутилой с подмоченной репутацией.
Впрочем, хорошенько поразмыслив, Адам вынужден был признать, что на месте Джека вел бы себя, пожалуй, точно так же. Обнаружив в постели сестры своего лучшего друга, Адам набросился бы на него с кулаками. Чтобы защитить Делию, он был готов на все. Братья Мэллори тоже встали горой, заподозрив, что с их сестрой стряслась беда.
Адам на протяжении многих лет тщательно скрывал свои чувства к Мэллори, но теперь вынужден был признаться в них. Любовь к Мэллори стала оправданием Адама в глазах ее братьев и избавила их от необходимости применять жесткие меры.
Адама радовало то, что они с готовностью выслушали его. Если бы ему в лицо был брошен вызов, он вынужден был бы принять его, но дуэль привела бы в отчаяние Мэллори, а ему очень не хотелось огорчать ее. Все Байроны, включая интеллектуала Дрейка, были меткими стрелками, опытными дуэлянтами, они мастерски
Адам ни в чем не уступал им. Он был неустрашим, поэтому исход дуэли с одним из Байронов предугадать было бы трудно.
Тем не менее с эмоциональной и нравственной точек зрения ему было бы трудно драться с другом. К тому же Мэллори никогда не простила бы его, если бы он ранил или убил одного из ее братьев. Она надеялась, что он сумеет уладить конфликт с помощью переговоров.
Адам снова тронул струну арфы, и в этот момент дверь комнаты отворилась, подняв глаза, он увидел Мэллори.
— Доброе утро.
Застенчиво улыбнувшись, Мэллори подошла к нему.
— Доброе утро, Адам.
Он отметил про себя, что, несмотря на бледность, она была ослепительно хороша. Ее аквамариновые глаза сияли. Адам поцеловал руку Мэллори и подойдя к двери, плотно затворил ее.
Мэллори с удивлением проводила его взглядом.
— Вы уверены в том, что поступаете правильно? Боюсь, что Джек снова набросится на вас с упреками и попытается вызвать на дуэль.
Адам улыбнулся.
— Вряд ли это произойдет. На этот раз ситуация менее компрометирующая — мы с вами находимся в комнате для занятий музыкой, а не в вашей спальне.
— Это верно, — согласилась Мэллори, нервно разглаживая складки платья. — Итак, что сказал вам Эдвард? Надеюсь, в конце концов до него дошло, почему вы оказались посреди ночи в моей комнате и задержались до утра? Или он подумал… ну, вы понимаете, о чем я…
— Давайте-ка сначала присядем вот здесь, а потом поговорим, — предложил Адам, указывая на стулья, стоявшие у окна, сквозь которое в комнату падал солнечный свет.
Поколебавшись, Мэллори кивнула. Они сели друг напротив друга.
— А теперь я отвечу на ваш вопрос, — заговорил Адам. — Как вам известно, его светлость и я вчера утром откровенно поговорили и прояснили ситуацию, наделавшую столько шума. Я объяснил, почему оказался в вашей комнате и почему задержался у вас.
— Вы рассказали ему о моих кошмарах?
— Да, я вынужден был это сделать. Я сказал ему, что вы были очень напуганы и боялись остаться одна.
— В таком случае он должен был все понять правильно! — почувствовав облегчение, воскликнула Мэллори. — Я, конечно же, тоже поговорю с Эдвардом. Я уверена, он поймет, что этот инцидент можно оставить без последствий.
Адам нахмурился.
— А вот в этом вы ошибаетесь.
К бледным щекам Мэллори прилила кровь.
— Надеюсь, вы не рассказали ему о поцелуях? — быстро спросила она. — Это к делу не относится. О поцелуях никто не должен знать!
Губы Адама скривились в усмешке. Ее слова показались ему забавными.
— Кроме того, — продолжала Мэллори, — я своими ушами слышала, как вы сказали брату, что, какие бы отношения нас ни связывали, это наше личное дело и его не касается. Я считаю, что так и надо отвечать на все попытки братьев приструнить нас.