Игры на брачном ложе
Шрифт:
— Вас не тронул мой поцелуй… — сказал он. — Он не разжег в вас огонь желания.
По щеке Мэллори покатилась слеза. Осторожно смахнув ее, Майкл смиренно отошел в сторону.
— Теперь мне все ясно. Недаром Грешем сражался за вас как лев. Думаю, вы преодолеете все трудности и снова будете вместе. Если камнем преткновения в ваших отношениях стал я, то скажите Грешему, чтобы он не беспокоился: я больше не потревожу вас.
Отвесив учтивый поклон, Харгривс направился к двери.
— Майкл, а как же вы? Что вы намерены делать
Он остановился и, повернувшись, взглянул на Мэллори.
— Не беспокойтесь обо мне. Я многое пережил, справлюсь и с этой болью.
— Я не хотела причинять вам боль.
— Я тоже не хотел, чтобы вы страдали, Мэллори. Будьте счастливы.
Повернувшись, он быстро вышел из гостиной. Когда его шаги стихли в коридоре, Мэллори утерла слезы, катившиеся из ее глаз, и направилась наверх, в свою комнату.
Глава 28
— Я принесла вам ужин, милорд, — сказала миссис Дейлили, входя в полутемный кабинет, в котором сидел Адам. — Я поставлю поднос на столик у огня, если вы не возражаете. Вам будет удобно ужинать у камина.
Сидевший за письменным столом Адам не проявил к еде никакого интереса.
— Я же говорил вам, что не буду ужинать. Унесите поднос!
Экономка заколебалась, однако, набравшись смелости, все же возразила господину.
— Вам нужно поесть, милорд. В последние дни вы едва притрагиваетесь к пище. Так нельзя! Сегодня повар приготовил на ужин ваши любимые блюда — пирог с говядиной, картофель с чеддером и морковь со свежим укропом и только что сбитым сливочным маслом. А в качестве десерта вы можете отведать великолепный яблочный пирог с кремом. Прежде чем принести его вам, я сама попробовала кусочек и осталась довольна кулинарным искусством нашего повара. Оно выше всяких похвал!
— В таком случае съешьте весь пирог. Он мне не нужен.
— Но милорд…
— Хватит! Оставьте меня!
Экономка вздохнула, понурившись.
— Хорошо, милорд, как вам будет угодно. Я только зажгу свечи и уйду В комнате очень темно.
— Не надо, мне нравится сидеть в потемках.
«Здесь так же сумрачно, как и в моей душе», — подумал он, но не произнес эти слова вслух.
Потоптавшись еще немного, экономка вышла из кабинета. Как только дверь за ней закрылась, Адам откинулся на спилку кресла.
Миссис Дейлили, как и остальная прислуга, жалела его. Адам знал об этом. Он слышал за своей спиной сочувственный шепот. Слуги ходили на цыпочках и переговаривались очень тихо, как будто в доме кто-то умер. И в какой-то мере это действительно было так. С отъездом Мэллори дом осиротел. В усадьбе царила мрачная атмосфера. Казалось, солнце навеки закатилось и больше никогда не взойдет.
Когда Адам понял, что Мэллори никогда не вернется, он впал в отчаяние. Свет померк в его глазах. Он потерял аппетит, почти не спал по ночам и утратил прежний интерес к хозяйственной деятельности,
Сначала Адам попробовал топить свое горе в вине, но вскоре такое занятие вызвало у него отвращение. Он не хотел уподобляться своему отцу, предававшемуся безудержному пьянству. Однажды, после смерти Делии, Адам уже делал попытки найти утешение в алкоголе, но они не увенчались успехом. Душевная боль, которую он испытывал, только усилилась.
Возможно, ему следовало поехать в Брейборн и вернуть жену домой. Адам был готов на коленях молить ее о прощении. Но что будет, если она скажет ему твердое «нет»? Адам боялся, что не переживет этого.
В конце концов Адам заперся в доме и впал в депрессию, не зная, что ему делать и как дальше жить. Он часами просиживал в своем кабинете, сжимая в руке золотой медальон с гравировкой, который подарил Мэллори на Рождество. Она оставила его в своей комнате.
Вот и сейчас, закрыв глаза, Адам снова сжал в кулаке медальон, чувствуя, как к горлу подкатывает комок.
Услышав что дверь снова отворилась и кто-то вошел в комнату, Адам даже не пошевелился.
— Я же просил, чтобы меня не беспокоили, — не открывая глаз, раздраженно промолвил он. — Убирайтесь к черту!
— О, я вижу, ты так и не избавился от привычки браниться по пустякам! — раздался знакомый женский голос. — Впрочем, я прощаю тебе этот небольшой недостаток.
Адам моментально открыл, глаза.
— Мэллори!
«Не может быть! — мелькнуло у него в голове. — Наверное, это галлюцинация…» Он боялся, что его воспаленное воображение выдает желаемое за действительное. Может быть, он сошел с ума от горя?
Однако Мэллори вскоре прошла на середину комнаты, и на ее лицо упал луч света.
— Здесь темно как в могиле, — пробормотала она, неодобрительно качая головой — Я зажгу еще несколько свеч. Ты не возражаешь?
Адам не мог произнести ничего вразумительного. От неожиданности он лишился дара речи. Резко выпрямившись в кресле, Адам выронил медальон, и он со стуком упал на стол. Мэллори отошла в угол кабинета, где стоял канделябр со свечами. Воспользовавшись удобным моментом, Адам быстро оправил на себе одежду и провел рукой по растрепанным волосам, стараясь привести их в порядок. Он жалел, что не побрился сегодня.
По правилам этикета Адаму следовало встать, но он опасался, что не устоит на нетвердых от волнения ногах. Когда Мэллори снова повернулась к нему лицом, он смог внимательно разглядеть ее. На ней было изумрудно-зеленое дорожное платье, которое очень шло ей и отлично гармонировало с темными волосами и матовой белоснежной кожей. Губы Мэллори пламенели, а сине-зеленые, яркие, как драгоценные камни, глаза горели огнем.
— О Боже, Адам, ты ужасно выглядишь! — всплеснув руками, воскликнула Мэллори. — Миссис Дейлили сказала мне, что ты отказался от ужина. Ты ничего не ешь. Почему?