Игры на свежем воздухе
Шрифт:
– Я же почти деревенская, - валяла дурака Олеся.
– Немодная. У вас говорят - не прикинутая, да? И папка у меня не богатый. Не этот - не новый русский.
– Зато старый белорус, - отшутился Валька, а Олеся рассердилась:
– Да повернёшься ты, или нет?!
– Ну вот, повернулся, - Валька сел на подоконник лицом в комнату.
Олеся сидела на кровати, привалившись спиной к стене. Неожиданно задумчиво она сказала:
– А как же нам быть? Если я хочу стать лётчицей - а ты пограничником?
Валька понял, о чём она. И слегка обалдел.
– Ну… как!
– деловито сказал он.
– Придумаем что-нибудь… Если ты серьёзно.
– Я серьёзна, как памятник героям-партизанам, - заверила Олеся.
– И я не обижусь, если ты подойдёшь и сядешь рядом. Только поставь там что-нибудь.
– "Агату"?
– спросил Валька, пробежав пальцами по кассетам.
– Давай "Агату", - одобрила Олеся. Валька ткнул кассету в магнитофон, нажал кнопку, и солист "Агаты" Глеб Самойлов запел под вкрадчивую музыку:
– Бедному холодно зимой,Бедному - волком вой -Пустите бедного домой…Валька присел рядом на кровать. Олеся смотрела на него с улыбкой, потом сказала:
– Без глупостей?
– Ты способна на глупость?
– во рту у Вальки пересохло, как в пустыне Каракумы. Олеся помедлила секунду и призналась спокойно:
– Для тебя, наверное, способна.
– Без глупостей, - кивнул Валька.
– Согласен.
– Тогда… - и Олеся осеклась.
Музыка резко сменилась, и Валька, оглянувшись, успел удивиться, как это смена музыки подгадала под события в жизни…
– Волку так холодно зимой!Волку - хоть овлком вой!Пустите бедного домой!…– напористо пел Самойлов. А в открытом окне по пояс был виден Димон. Подошедший совершенно бесшумно, он стояли смотрел - даже не бледный, а какой-то зеленоватый, с мгновенно выступившими под глазами синяками.
– Дима, - тихо сказала Олеся.
– Так, - Димон положил на подоконник кулаки, сжатые до белизны на загорелых косточках. Валька встал и, не сводя глаз с лица Димона, негромко спросил:
– Где драться будем?
– Не… - начала Олеся, но Валька, даже не оглянувшись, остановил её раскрытой ладонью:
– Погоди… Димка, так получилось. Я себя виноватым не чувствую. Она тоже не виновата. Мы трое уже почти взрослые - и… так получилось. Ну так где?
Димкины губы скривились. Он что-то прохрипел, потом усмехнулся, кашлянул и с той же кривой усмешкой сказал чужим голосом:
– Отдыхайте, я сам. Всего хорошего.
Произнеся эти нелепые и жалкие слова, он повернулся и бесшумно исчез в саду.
– И смеёмся мы,И хохочем мы -Раз хи-хи,два хи-хи,три хи-хи!– И всё ближе к намЗа деревьямиОгоньки,огоньки,огоньки…– Ч-чёрт!
– Валька ударил по кнопке "СТОП", и кассета выскочила наружу.
– Надо догнать…
– Не надо, - мудро остановила его Олеся.
– Сейчас ты ему ничего не объяснишь. Вечером съездим на заставу, а потом - на наше место.
– Как съездим-то?
– буркнул Валька, тем не менее оставляя попыткувымахнуть через подоконник.
– Мы же под арестом!
– Пхе, - заявила Олеся.
– Или ты боишься, что тебя выпорют?…
…И всё-таки настроение было испорчено конкретно. Часы тянулись,а к ним никто не заходил.Это могло означать лишь одно - на участках развернулась операция, требующая участия всех сил застав. Сейчас пограничники обшаривают леса, болота,заросли вдоль озёр и речушек - и, может быть, уже и перестрелки идут… Валька достаточно хорошо представлял себе теперь, как живёт граница, чтобы понимать, что происходит в тылах. Наверное, и люди фон Фелькерзама уже на заставе - грузят оружие. На вертолёте прибыли, скорее всего.
Олеся волновалась. Это было по ней видно - и, едва солнце село в скопившиеся над лесом тучи, обещавшие дождь ночью,скомандовала:
– Поехали. Пора.
– Не напоремся?
– для порядка спросил Валька.
– Если нет усиленного - не напоремся, - уверенно ответила девчонка, влезая в плотную куртку с капюшоном. Валька кивнул. При усиленном режиме часовой вместо того, чтобы кричать: "Стой, стрелять буду!" сразу производит предупредительный выстрел в живот. И можешь потом не жаловаться - если выживешь.
В саду дул неприятный сырой и холодный ветер - на памяти Вальки такого тут ещё не было. Олеся, словно понюхав воздух, шепнула, спрыгивая следом за мальчишкой с подоконника:
– Кто-то в лесу дерево свалил, вот и засквозило…
До Вальки не сразу дошёл смысл сказанного - а когда дошёл, он хрюкнул от смеха, невзирая на серьёзность момента. Но Олеся уже без шуток добавила:
– Похоже, буря идёт. Можно не опасаться нашуметь.
В самом деле - отовсюду слышался шум, ровный и угрожающий. И Валька сразу понял, что это шумит лес. А когда понял - ему стало не по себе. Было в этом шуме что-то нечеловечески-мощное и равнодушное.
– На вышке пусто, нормально, - Олеся первой скользнула по тропинке.
– Я седлаю, ты на атасе. До леса шагом, понял?
– Понял, - кивнул Валька, пытаясь понять ещё кое-что: зачем они, собственно, едут? В самом деле поговорить с Димоном - или потому что темнеет, грозно шумит лес, в котором происходит что-то жутковатое, а им туда ехать запретили? Он так и не смог в этом вопросе разобраться - добросовестно стоял на атасе, пока холодные пальцы Олеси не сунули ему повод, и морда Шпика, мягко фыркнув, не ткнулась ему в ухо.