Игры на свежем воздухе
Шрифт:
– Что я могу сделать, Дмитре? Автомат у него отобрать?
– Попробуйте, - предложил Валька.
– Мальчишки!
– жалобно вскрикнула Олеся.
– Вы чего?!
– Мы?
– удивился Валька.
– Ничего… Олесь, тебе скакать. И не надо возражать - кто-то же должен…
– Почему не ты?!
– Олеся всхлипнула.
– Почему?!
– Ну ты ляпнула!
– засмеялся Валька.
– Потому что я мужчина. Это профессия такая… Типа как Родину защишать. Давай, не болтай, скачи!
Олеся что-то хотела возразить снова, но помешал крик Димона:
– Ах сволочь!!!
Все обернулись.
Несколько раз ударил пистолет Симо - серб стрелял наугад, туда, где видел немца во вспышке молнии - и промазал, конечно.
– Дмитре! Дмитре! Покоси его, покоси!
– заорал Симо, чтобы Димка дал широкую очередь от бедра.
– Уйдёт!
Димон не выстрелил. А в темноте вдруг раздался оглушительный хруст - и страшный крик… Такой страшный, что Валька покрылся холодным, липким потом, ощутимым даже в насквозь промокшей одежде.
Снова сверкнула молния. В призрачном ярком сиянии застывшие возле танка люди увидели фон Фелькерзама. Он стоял на самой опушке, под ближними деревьями. Стоял неподвижно и как-то странно…
Капитан Йованич быстрым шагом, держа наготове пистолет, скрылся в темноте, но только затем, чтобы через полминуты вернуться.
– Что там?
– спросил Валька, делая шаг вперёд. Серб мягко перехватил его и сказал спокойно:
– Не ходи. С дерева сломался сук. Его - насквозь, да ещё в землю ушёл. Не надо на то смотреть. Ещё наглядишься сегодня…
… - И если вздумаешь рыпнуться - Рыжий расшибёт тебе голову, - предупредила Олеся скорчившегося наёмника. Рыжий подтвердил её слова,оскалив зубы и хрипло фыркнув.Потом девчонка встала с колена и, молча пройдя мимо стоящих плечо в плечо мальчишек, легко взлетела на спину Шпика. Разобрала поводья и, ударив коня пятками, крикнула Вальке:
– Ненавижу тебя, дурак! Ненавижу! Если с тобой что-то случится - я тебя… я тебя… П-шооол, скотина!
Только мокрая трава с комьями земли полетела из-под копыт.
– Надо идти, - окликнул Йованич. Себе он взял оба пистолета и две найденных у "рядового" наёмника ручных гранаты, оставив мальчишкам автоматы и лишь быстро показав, как с ними обращаться.
– Точнее - бежать. Дмитре, показывай - куда.
Валька сунул в карманы куртки несколько полных магазинов, буркнул:
– Тяжеловато…
– Пустой подсумок тяжёл, - покачал головой серб.
– Полный - это ерунда.
– Знать бы хоть приблизительно, сколько их, - процедил Димон, укорачивая ремень автомата, чтобы не прыгал на спине на бегу.
– На месте сосчитаем. Когда лежать будут, - ответил серб. Димон коротко хохотнул:
– Тоже верно.
Он был собран и спокоен. Таким его Валька ещё не видел - и теперь окончательно поверил в то,что Димон воевал. "А я-то?
– подумал Валька.
– Я-то как?" Нет, он не боялся умереть (потому что совершенно точно был уверен: мир без него существовать не может, а значит с ним и не случится ничего!). Но он не знал, как будет стрелять в людей. Пусть в заведомо плохих, но людей же! Выстрел из лука - не в счёт, тут речь шла о спасении жизни, а вот выстрелить по ничего не подоз-ревающим людям первым…
– Побежали!
– скомандовал Димон, и первым помчался через поляну, уже на бегу бросив: - Тут напрямую - три километра до дороги.
…Это были последние слова, сказанные в ближайшие двадцать минут. Валька держался за спиной Йованича, бежавшего размеренно и вроде бы неспешно - и чувствовал,как с каждой минутой бежать становится всё труднее. Он всегда хорошо бегал на стадионе, но бег по ночному лесу походил на совмещённые кросс, бег с барьерами и бег в мешках. Через пять минут Валька обливался потом, через десять - держался на одноё гордости, понимая, что ждать его никто не будет - просто серб заберёт у него автомат, магазины и исчезнет в ночной темноте. У Димона и Йованича впереди бой, им не до городского мальчишки-слабака, который вообразил себя солдатом… Вот эти мысли и не давали Вальке упасть. Понимание того, что необходимо передвигать ноги, скоро осталось единственной мыслью в голове мальчишки, и, когда Йованич остановился, Валька врезался в его спину.
– А ты молодец, - тихо сказал серб. И хлопнул Вальку по плечу.
– У… бить меня хотите?
– согнулся тот, отплёвываясь от вязкой слюны.
– Я если упаду - не встану же…
– Придётся ещё бегать, - сказал серб.
– Понимаешь, нас трое, а они должны подумать, что больше. Иначе они нас охватят кольцом и прикончат. Понимаешь?
– Валька вспомнил, как погибли пограничники Витаса, и кивнул.
– Дал очередь - беги, дал очередь - беги, но всё время пригибайся. Упал - откатись в сторону. Патроны экономь. Внимательней всего наблюдай за тем, что справа от тебя - обойти всегда стараются оттуда. И помни, - Йованич взял Вальку за подбородок холодными, мокрыми пальцами, - людей на ТОЙ стороне - НЕТ. Того, кто в бою думает о враге, как о человеке, убивают сразу… Да, вот что ещё. Если заденут и останешься в сознании - ползи вглубь леса. Как бы бо-льно не было - ползи. И как бы больно не было - молчи. Отползёшь метров на пятьдесят - затихни. Лежи, как мёртвый. Найдут раненого - добьют обязательно.
– Я знаю, - сказал Валька и удивился тому, как сел у него голос.
– Я видел.
– Ну… - серб помедлил.
– Да будут с тобой Господь и Святой Никола, защитник сербский.
Из темноты вынырнул Димон.
– Дорога чистая, - доложил он, - никто не проезжал… - и насторожился: - Слышите?
– Ничего не слышу, - сказал капитан, секунду послушав лес.
А Валька вдруг услышал! За воем бури, за плеском дождя - услышал растущий гул моторов. Ему показалось, что это обман слуха, но уже и Йованич кивнул:
– Да, едут. Хорошо успели… Парни, сигнал - моя граната. До этого - лежите, как трупы. Дмитре, покажи Валентину, где лечь.
И - бесшумно растаял в темноте.
– Пошли, - кивнул Димка.
– Погоди, - умоляюще сказал Валька.
– Дим, мы с… короче, я влюбился в Олеську. И она в меня тоже.
– Пошли, - повторил Димон.
Он уложил Вальку за корнями дуба, росшего у самой дороги. Ткнул в ночной мрак, коротко сказал:
– Я там, - и пропал.
Валька остался один. Напрягая зрение, он видел дорогу - и понял неожиданно, что ветер и дождь утихают, гроза откатывается куда-то на восток, и ночь уже не такая непроглядно-чёрная.