Игры оборотней
Шрифт:
— И это все? — спросил удивленный Такэхико.
— Да, — ответил Химэда. — Ни записки, ничего. По почтовому штемпелю понятно только, что отправлено письмо из района Нихомбаси. Как ты это понимаешь? Просто шутка или?..
— Наверняка кто-то просто пошутил. Сам-то ты о ком можешь подумать?
— Вряд ли кто из моих друзей будет так глупо шутить.
— Вообще-то белое перо — знак человеческого жертвоприношения…
— Только так я и воспринимаю это, — тихо сказал Химэда. — У маркиза я встречался со многими очень разными людьми. Может, невзначай оскорбил кого-нибудь? Нельзя быть таким
Такэхико взглянул на Химэду, и ему показалось, что перед ним другой человек: в неясном свете лицо виделось темно-серым, совершенно явно Химэду била мелкая дрожь.
И тут у Такэхико мелькнула догадка:
— А может быть, это дело рук Муракоси? Вы ведь, кажется, не в ладах друг с другом?
— Да, Муракоси отнюдь не питает ко мне нежных чувств, но не в его характере такого рода шалости.
И еще одна мысль — совершенно нелепая, но при этом не столь уж невероятная — заставила Такэхико измениться в лице. Он вспомнил беседу шефа с одним из гостей, когда шеф в крайнем возбуждении кричал, что только Гитлер способен привести в порядок этот мир. Он живо представил Огавару в белом балахоне, его горящие ненавистью глаза в прорезях остроконечного капюшона. Может быть, и в самом деле бывший маркиз — член масонской ложи? Химэда знает об этом и связывает белое перо с его особняком?
— Сёдзи-кун, отчего у тебя такое испуганное лицо? О чем ты подумал? — теперь уже встревожился за друга Химэда,
— Нет, ничего… Начитался детективов, и в голове появляются иногда фантастические, идиотские мысли… Не обращай внимания.
— Что ж ты так пугаешь, — проговорил Химэда. — Да, кстати, ты, кажется, знаком со знаменитым детективом Когоро Акэти?
— Да, иногда бываю у него.
— Не поговоришь с ним о моем случае? В полицию, мне кажется, с этим обращаться не стоит, не будут они этим заниматься. А с частным сыщиком, да еще таким выдающимся, хотелось бы посоветоваться.
— Да, это совершенно правильная идея. Только сейчас он в отъезде. Как только вернется, я обязательно с ним встречусь.
Но рассказать детективу Акэти о загадочном конверте с белым пером Такэхико Сёдзи не успел. (Тем временем произошла страшная трагедия.)
Первая страсть
Деловая переписка, совместные с шефом выезды и прочие секретарские дела не оставляли времени для встречи с Акэти, о чем так настойчиво просил Химэда.
Но дело было не только в работе. И не столько в ней. С недавних пор все душевные силы поглощало разгоревшееся в Такэхико огромное чувство к Юмико. Чем более он размышлял о ней, тем загадочнее казалась она ему; временами ему представлялось даже, что она пришелица из иных миров.
Однажды они случайно столкнулись в коридоре. Такэхико показалось, что Юмико обрадовалась встрече.
— Сёдзи-сан, принесите, пожалуйста, на веранду большой бинокль, — ласково улыбнувшись, попросила она.
Сердце юноши сладко затрепетало. Чего только он не сделал бы ради нее! С восторгом выполнит любое ее приказание! Стремглав бросившись в комнату за биноклем, он схватил его и штатив, моментально установил на веранде, а сам встал рядом, пожирая Юмико восхищенными глазами, стараясь уловить малейшие ее жесты, предупредить любое ее желание.
А Юмико, устроившись у бинокля, не отрывала глаз от линзы, разглядывала копошащихся в траве насекомых.
Такэхико ждал предложения тоже посмотреть в бинокль, но Юмико, казалось, забыла о нем. Тем временем совсем некстати раздались тяжелые шаги и на веранде появился маркиз.
— Что, опять? — сделав удивленное лицо, спросил Огавара. — У тебя, милая, это принимает уже болезненные формы, ты постоянно что-то разглядываешь в бинокль.
— А кто меня этой «болезнью» заразил? Неужто не вы, уважаемый супруг?
Взглянув друг на друга, они рассмеялись, а Такэхико почувствовал себя лишним. Когда же равнодушным голосом Юмико спросила, зачем он тут стоит, Такэхико сначала покраснел, будто его застали подслушивающим, потом, заставив себя улыбнуться, молча ушел.
Ему было горько, он чуть не плакал. «Дурень! — ругал он себя. — Возомнил, что она как-то особо приветлива со мной». Вспомнив же, в каком нелепом положении он только что был, каким идиотским должно было быть выражение его лица, он похолодел, кровь отхлынула от лица, его зашатало так, что он едва не упал. Весь день Такэхико пребывал в полном отчаянии, все валилось из рук.
Более всего Такэхико ненавидел вечера, когда супруги Огавара с гостями садились за карты. И потому, что сам не любил азартные игры, и потому, что часто рядом с Юмико в этой компании оказывались Химэда и Муракоси. Да и вообще рассчитывать на то, что с ним, служащим, в этом доме будут обращаться как с равным, не приходилось. В такие часы он уединялся у себя в комнате, брал в руки книгу, пытался читать, но смысл прочитанного до него не доходил. Зависть, ревность сжигали его. Перед глазами все время стоял прекрасный облик Юмико, ее обворожительная улыбка, предназначенная, однако, не ему, а Муракоси или Химэде.
Да, уважаемый читатель, отношение к нему Юмико не было ровным — то лед, то пламень.
Как-то в кабинете шефа он застал ее за чтением. Увидев его, она подняла голову:
— Господин Сёдзи, а какие у вас отношения с вашим отцом?
Неожиданный вопрос застал Такэхико врасплох. Не зная, как ответить, не переставая восторженными глазами смотреть на молодую хозяйку и вполне осознавая, как глупо он сейчас выглядит, Такэхико произнес:
— Какие?.. Нормальные…
— Значит, и вы, как ваш отец, придерживаетесь феодальных взглядов?
Непонятно было, к чему Юмико клонит. Между тем она продолжала:
— Меня, значит, считаете хозяйкой, а себя слугой? Ощущаете классовое различие между нами?
Такзхико никак не мог взять в толк, к чему Юмико ведет этот разговор.
— Для меня все равны — и муж, и вы, и господин Мурзкоси, и господин Химэда. И вам совсем не следует меня стесняться.
Стоит ли подчеркивать, как много значили для юного секретаря эти слова!
— Не хотите почитать эту книгу? — неожиданно спросила Юмико и протянула Такэхико книгу на английском языке, то была «Криминалистическая психология» Гросса.