Игры Огня
Шрифт:
Только одного взгляда Фара вынести не смог. Он отвернулся от белокурой девушки и уставился на седовласого судью. Лучше на него. Так меньше боли в том месте, где должно быть сердце.
Перечень обвинений не смолкал десять минут. Ребята признались ещё в нескольких случаях, предводитель по кличке Жало попросил «взять на себя пару косяков, а за это на зоне будет спокой и уважуха». Этот инвалид и сам не знал, что ребята выполняли не его просьбу. Они хотели остаться в тюрьме. Они догадывались, что на свободе их поджидает костлявая
Единственно, что они не знали, насколько она близко. Очень близко. Сразу на выходе – присела на ступеньку и неторопливо курит. Смерть облачилась в тело сухопарого мужчины средних лет. Пистолет в наплечной кобуре почти не виден под ветровкой. Смерть ждет решения суда. Наушник передает каждое слово из аудитории.
– И назначить наказание в виде смертной казни! Приговор окончателен и обжалованию не подлежит! – с особым чувством продекламировал седовласый судья. – Можете увести подсудимых.
Фара почувствовал, как решетка кинулась на него и попыталась перевернуть с ног на голову. Дрожащие руки еле удержали тело в вертикальном положении. Колено Бойца сильно ударилось о прутья, ноги подкосились.
Двоих ребят приговорили к смертной казни.
Вот и всё! Не пожили… не нажили… не сделали… не увидели…
Зал дружно вздохнул. Кто-то зааплодировал. Фара взглянул в ту сторону – блондинка на инвалидной коляске громко хлопала в ладоши. Она смотрела на него в упор и улыбалась… Игорь опять не смог выдержать взгляд. Рыжий парень понимал эти эмоции, будь он на её месте – сам бы зааплодировал, заулюлюкал, засвистел.
Боец хватал ртом воздух, лицо посинело, как от удушья, потом резко покраснело. Игорь видел его таким только один раз, когда нашелся Серёга Кот. Да и сам он чувствовал себя не лучше – оцепенение не спадает, пол кружится в лихорадочном танце, холодный пот выступает на лбу. Ещё немного и рухнет на пол, заплачет, забьется в истерике.
– Не повезло вам, чуваки, – вполголоса произнес охранник и вставил ключ в замочную скважину.
Никаких эмоций, просто констатация факта, вроде как: «Сегодня хорошая погода». И от этой фразы стало ещё противнее.
– Одну минуту, ваша честь! – громкий голос адвоката перекрыл гвалт зала.
Пол под ногами ребят чуть притушил бешеный танец, желваки натянули кожу на щеках – ещё чуть-чуть и прорвутся. Надежда полыхнула в глазах заключенных так, что затлели кончики уцелевших волос на плешивой голове адвоката.
– Вам давали слово, мы выслушали. Повторюсь – приговор окончательный и обжалованию не подлежит! – пробурчал недовольный судья.
Ему сейчас не до этих отщепенцев: изжога мучает; любовница мозг выносит – требует машину и больше денег; из-за сына-раздолбая придется идти в школу. Куча проблем, а тут ещё эти…
– Разрешите подойти мне и прокурору? – снова подал голос адвокат, по пухлой щеке скатилась капелька пота.
– Я-то причём? – буркнул прокурор, напоминающий циркового медведя на которого напялили синюю униформу.
– Подойдите, даю вам пять минут, – проговорил судья.
Женщина-судья хрустнула суставами пальцев, у неё скривилось лицо – ведь ещё нужно успеть в магазин и приготовить ужин. Судья по правую руку взглянул на подошедших людей усталыми глазами, безразличный ко всему происходящему. Адвокат начал говорить вполголоса, зал притих. Медведеподобный прокурор даже привстал на цыпочки, чтобы лучше слышать толстенького человечка. Начищенные до блеска ботинки подрагивали.
Боец толкнул Фару под бок, но тот и сам вытянул шею. Если бы он мог шевелить ушами, то заставил бы их вращаться не хуже локаторов противовоздушной обороны. Даже хорошенькая секретарша напряженно прислушивалась к тихому говорку адвоката. Женщина-судья склонилась, так же подался и правый судья. Глаза представителей Фемиды удивленно расширились, не осталось и следа от недавней скуки.
Что там? О чем он говорит? Фара только сейчас заметил, что прикусил губу.
– Нет! – грохнул прокурор. – Я на такое не согласен!
Зал вздрогнул от неожиданности, даже у невозмутимого охранника звякнула связка ключей. Ключи сейчас больше атрибут и дань традиции, чем необходимость – замки в большинстве своём открывались от прикосновения чипа на металлическом навершии. Но звякают так же звонко. Мало кто взглянул на охранника, всё внимание устремлено к группе людей, которые решают – сколько ещё секунд проживут два молодых человека. Два преступника.
Адвокат продолжал еле слышно говорить.
– Это бесчеловечно, – выдохнула женщина-судья, её тонкие губы задрожали. – Я не думаю, что это выход. Лучше сразу…
Адвокат продолжал бормотать и бормотать, пока седовласый судья не остановил его потоки красноречия.
– Вам нужно узнать у подсудимых о согласии на проект. Если они предпочтут его смертной казни, то это будет их добрая воля.
– Мы согласны! – сорвалось с губ Игоря.
– На что мы согласны, придурок? – шикнул в его сторону Боец.
– Согласны ещё немного пожить. Не, ну в натуре, я согласен! – ответил Фара, а сам мысленно двинул себе в лоб – и правда, нужно было узнать сперва на что согласился.
– Что же, – проговорил судья, – если подсудимые согласны послужить на благо общества…
– Согласны! Мы послужим! – вновь выкрикнул Игорь. Эти слова вырвались против воли.
– Заткнись, мля, дай ему договорить! – прошипел Боец и больно стиснул локоть соратника.
– Если у моих коллег нет нареканий, – двое судей покачали головами, – и нет возражений у прокурора, – крупный мужчина пожал плечами, – тогда решением суда Российской федерации подсудимым смертный приговор заменяется участием в проекте «П». С учетом тяжести преступлений срок определяется двухсотлетним содержанием.