Игры патриотов
Шрифт:
— Доктор Райан? Будьте любезны следовать за мной.
К нему и тут относились как к важной персоне. Судебный пристав в рубашке с короткими рукавами и при галстуке провёл его через боковую дверь в зал заседаний. Полицейский, отворив дверь, отобрал у него компьютер. «Спектакль», пробормотал себе под нос Райан.
Зал номер два был отделан дубовыми панелями. На них пошло столько дубов, что, будь это в Америке, это вызвало бы протест защитников природы. Сам же зал оказался поразительно мал — не намного больше гостиной в доме Джека. Сходство дополнялось и столом, стоявшим посредине. Там, где размещался
Защитники находились справа от Райана — в чёрных мантиях и жабо. На головах тоже парики, но поменьше, чем у судьи. Все это создавало какую-то религиозную атмосферу, и Райан, произнося слова присяги, чувствовал себя не слишком спокойно.
Прокурор Вильям Ричардс был ровесником Райана, да и сложением походил на него. Он начал с обычных вопросов: имя, профессия, место жительства, когда прибыли в страну и с какой целью? Когда дошло дело до вопросов о стрельбе, Райан, не глядя, понял, что зал охватило общее волнение.
— Доктор Райан, можете вы описать то, что произошло потом?
На это у Райана ушло минут десять. Он стоял лицом к присяжным и старался не смотреть на них.
Казалось бы, чего ему тут бояться, но именно это чувство он испытывал.
Рассказывая о событиях того дня, он смотрел поверх их голов — на деревянные панели. Он снова переживал все случившееся, и к концу рассказа сердце его колотилось быстрее обычного.
— Доктор Райан, можете вы опознать человека, которого вы сбили с ног? — наконец спросил Ричардс.
— Да, сэр. Это подсудимый. Вот он, — указал Райан. Только теперь Райан действительно рассмотрел его. Его звали Син Миллер — не такое уж ирландское имя, с точки зрения Райана. Ему было двадцать шесть лет, он был невысок, худ, в аккуратном костюме и при галстуке. Когда Райан указал на него, он как раз улыбался кому-то на галерее — какому-нибудь родственнику, вероятно. Все эти недели Райан думал о том, что же это за человек, задумавший и осуществивший такое преступление. Какие именно качества отличают его от большинства цивилизованных людей? Какие качества могут позволить совершить такое?
Худощавое, в рытвинах от прыщей лицо, было совершенно нормальным. Он вполне мог сойти за мелкого служащего любой конторы. Отец Райана всю жизнь имел дело с преступниками, но для Райана они оставались загадочными существами. «Чем он отличаешься от других? Что делает его таким, какой он есть?» — снова и снова задавал себе эти вопросы Райан. Его так и тянуло спросить Миллера об этом, хотя он и знал, что, даже если и получит ответ, вопрос все равно останется неразрешённым. Тогда он посмотрел в глаза Миллера. Он хотел там найти… проблеск человечности что ли — нечто подтверждающее, что перед ним действительно человеческое существо, другое, отличное от него, но в сущности такое же. Прошло каких-то две секунды, но ему они показались долгими — он все смотрел и смотрел в эти блекло-серые глаза и увидел там… Пустоту. Абсолютную пустоту. И тогда Джек начал что-то понимать.
— Запишите, — обратился судья к стенографисту, — что свидетель опознал подсудимого Сина Миллера.
— Благодарю вас, сэр, — закончил свою часть допроса Ричардс.
Райан воспользовался моментом и высморкался. Он обзавёлся насморком на прошлой неделе.
— Вам удобно, доктор Райан? — спросил судья. И Джек сообразил, что стоит, навалившись всем телом на кафедру.
— Простите, сэр. Этот гипс…
— Бейлиф — стул для свидетеля, — распорядился судья. Судебный пристав принёс стул — самый обычный, деревянный, — и Райан сел. Чего ему действительно не хватало, так это крючка, чтобы подвесить левую руку. В общем, он более или менее уже привык к тяжести гипса, но постоянный зуд под этим панцирем просто сводил его с ума, и ничего нельзя было с этим поделать.
Со своего места поднялся адвокат — движения его были отработанно изящны.
Это был Чарльз Аткинсон, более известный как Красный Чарли, поскольку он любил выступать защитником по делам радикалов. Аткинсон был толстяком с маленькой головой, слишком маленькой для такого увесистого тела. Парик съезжал ему на лицо. «Защита террористов, должно быть, хорошо оплачивается, — подумал Райан. Вот чем следует заняться Оуинсу. Откуда ваши деньги, мистер Аткинсон?»
— Могу я начать, ваша светлость? — спросил адвокат, обращаясь к судье и присяжным, как того требовала форма, и направился к Райану. В руках у него была пачка бумаг.
— Доктор Райан… Или, может, лучше — сэр Джон?
— Как вам угодно, сэр, — махнул рукой Райан. Его предупредили насчёт этого Аткинсона. «Очень умная сволочь»,. — так о нём было сказано. В маклерском деле Райану порой приходилось иметь дело с умными сволочами.
— Насколько известно, вы были лейтенантом американской морской пехоты?
— Да, сэр, это верно.
Аткинсон глянул в свои бумаги, потом — на присяжных.
— Кровожадная толпа, эти морские пехотинцы, — пробормотал он.
— Простите, сэр? Кровожадные? — спросил Райан. — Вы ошибаетесь. Большинство тех, кого я знал, больше по пиву ударяют.
С галереи донёсся смех, и Аткинсон опять повернулся к Райану. Улыбка его была ядовитой. Райана предупреждали, чтобы он опасался софистики Аткинсона и умения ставить тактические ловушки. «К чертям собачьим! — сказал он себе. — Ну, давай, ты, мудила!»
— Простите меня, сэр Джон. Это фигурально. Я хотел сказать, что американские морские пехотинцы имеют репутацию людей агрессивных. Не так ли?
— Это легко оснащённые пехотные части, специализирующиеся на морских десантных операциях. Нас довольно хорошо натаскивали, но по существу мы ничем не отличаемся от любых других солдат. Морская пехота всего лишь обучается действовать в особо трудных условиях, — ответил Райан, надеясь хотя бы отчасти выбить Красного Чарли из равновесия. В фильмах морских пехотинцев изображали этакими забияками. Но в Куантико им втолковывали, что, если ты действительно на уровне, тебе не надо рваться в драку — обычно достаточно сказать, что ты морской пехотинец.