Игры политиков
Шрифт:
Установка Блэра была ясна. Упорядочение деятельности профсоюзов со стороны правительства — неизбежность. Остается, стало быть, сделать правила действенными. Или, по словам самого Блэра, «альтернатива сегодня заключается не в выборе между законом и беззаконием; вопрос стоит так: «справедливый или несправедливый закон».
Самая трудная задача, с которой столкнулся Блэр, заключалась в том, чтобы донести до профсоюзов неприятную истину: «закрытые лавки» — достояние прошлого. «Рядовому члену профсоюза, — пишет Сопел, — казалось, что Блэр подкапывается под самые основы его существования. Но каким-то поразительным
Блэр представил профсоюзным лидерам четкий, хорошо аргументированный план реформ. Он ясно дал понять, что если лейбористской партии не удастся избавиться от репутации придатка профсоюзов, власти ей не видать. «Закрытые лавки» утратили всякую популярность, продолжал он, и лейбористам, если они хотят получить шанс на победу, следует выкинуть этот пункт из своей программы. Имея перед собой неприятную перспективу безвластия еще на добрый десяток лет, профсоюзные лидеры, недовольно ворча, уступили императивам действительности.
Не менее важным, чем сама победа, был стиль, в котором она была достигнута. В борьбе против отживших свой век «закрытых лавок» Блэр всячески старался не уступить соблазну станцевать джигу на могиле профсоюзов. Не поднимая особого шума по поводу, несомненно, крупнейших перемен, Блэр просто и спокойно говорил о «корректировке политической линии» в интересах граждан. Кончилось все тем, что Блэр выбил оружие у Маргарет Тэтчер и обратил его против нее же.
Согласно старой поговорке, ирландская дипломатия состоит в том, «чтобы послать человека к черту так, чтобы ему не терпелось отправиться в путь». Стиль обращения Блэра с профсоюзами вполне отвечает этой пословице.
Урок для всякого, кто хотел бы переменить направление деятельности той или иной организации, очевиден. Стол переговоров — вот главное. Реформатору следует встретиться лицом к лицу с теми, чьи крылья он хочет подрезать, и объяснить, почему это необходимо и как им будет хорошо при новом порядке. Никому еще не удавалось реформировать систему, оставаясь в стороне. Этот процесс требует непосредственного участия.
Обаяние Блэра и свойственная ему сила убеждения сработали еще и потому, что к началу 1990-х годов профсоюзы в Англии были значительно слабее, чем десять лет назад. Тогда надутые профсоюзные боссы имели под рукой шесть с половиной миллионов членов, вполне послушных их воле. К 1990 году эта цифра уменьшилась до 4,9 миллиона.
К тому же профсоюзы немало натерпелись от Маргарет Тэтчер и консерваторов. Опыт наблюдения за тем, как политика Тэтчер отсекает от них массы людей — а вместе с ними и взносы в профсоюзную кассу, — убедил в том, что надеяться остается лишь на победу лейбористов. Пусть Блэр в отличие от своих однопартийцев — прежних премьер-министров — не совсем послушная игрушка в их руках, но у него хотя бы достает политического мастерства завоевывать широкую поддержку своим реформам, —- мастерства, которое в преддверии новых выборов весьма понадобится лейбористам.
С приближением 1990-х умеренная политика Блэра приносила все большие плоды. Лейбористы добились неплохих результатов на муниципальных выборах и даже получили небольшое преимущество над консерваторами на выборах в Европарламент. Накануне выборов 1992 года «новые» лейбористы были готовы к своему общественному дебюту.
С подачи Блэра партия заявила, что в целом выступает за профсоюзное законодательство правительства тори, включая запрет на деятельность «закрытых лавок». Таким образом, Блэру удалось зарезать почти всех священных коров лейбористской партии.
И тем не менее, хотя политические установки ее сделались умеренными, у пульта управления по-прежнему оставались старые леваки. Три четверти партийных функционеров выступали за национализацию целого ряда промышленных отраслей, в то время как разделяла эту установку лишь четверть избирателей. Большинство лейбористов — кандидатов на места в парламенте выступали за уничтожение британского ядерного арсенала, и лишь 14 процентов избирателей симпатизировали этой позиции. Все без исключения кандидаты-лейбористы (из числа опрошенных) призывали к увеличению государственных расходов, и лишь 57 процентов избирателей были согласны с ними.
Вот и получилось, что при всех своих успехах по части модернизации партии Киннок и возглавляемые им лейбористы выборы 1992 года проиграли. Нейл Киннок оказался человеком, которому просто не под силу победить Джона Мейджора, преемника Маргарет Тэтчер на посту лидера консерваторов. Один из обозревателей английской политической сцены писал так: «Не то чтобы мистер Мейджор выиграл выборы, это мистер Киннок проиграл их». Ему вторил другой: «В глазах избирателей мистер Киннок — не тот человек, который способен руководить страной».
Ну асам Блэр объяснял поражение Киннока иными, более фундаментальными причинами. «В 1992 году избиратели не считали, будто лейбористы остались на прежних позициях, просто им казалось, что перемены носят поверхностный характер… Причина последнего, как и трех предыдущих поражений, проста: общество переменилось, а мы отстали от этих перемен… Лейбористы нуждаются в четкой, принципиальной позиции, а не в косметическом ремонте после каждого очередного «поражения на выборах».
Осуществленный Блэром анализ оказался поистине проницательным не потому, что он признал потребность в реформе, но потому, что понял: это ключ к победе на выборах. Никакого отношения к поражению лейбористов тори не имеют. Партия проигрывает из-за ран, которые она нанесла сама себе.
Отстав от соперника на 8 пунктов, Киннок ушел в отставку, и в июле 1992 года новым лидером лейбористов стал Джон Смит. Однако его приверженность реформам была двусмысленной. Отвечая на вопрос, является ли, с его точки зрения, Смит «модернизатором», Блэр честно сказал: «Если бы только знать».
Быть может, этот скепсис и имеет под собой основания, но Блэр явно не учитывал одного бесспорного завоевания Смита: именно при нем изменилась внутрипартийная выборная система («один человек — один голос»), и это проложило путь наверх самому Блэру. Смит заменил прежнюю систему квот (40 процентов профсоюзам, 30 — местным организациям и столько же парламентариям) новой, основанной на принципе равенства. Но что еще важнее, он отнял у профсоюзных боссов и секретарей местных ячеек единоличное право решать, какому из кандидатов отдадут голоса все члены организации. Теперь им придется учитывать мнение каждого избирателя и в соответствии с этим распределять голоса. Наступила заря новой эры.